Коллектив авторов - Привет, Апрель!

16 января. Спал, спал. А что прикажете делать? Как в шкафу заперли, так и заснул. Пару раз прошуршал по мне кто-то. Но это так, я даже не побеспокоился.

15 февраля. Опять трясут, опять ворочают. Планы, здравствуйте. Министерская проверка, дружище, говорят. А я причем? Где министр, и где я, скромный труженик и друг классного руководителя? Всё могу, всё решаю. Судьбу предсказываю. Пусть министры меня боятся, а я их — не буду. На каждого у нас по журналу найдётся, где всё про всех написано!

5 марта. Проверку прошел, можно и в космос! Шутка, это я от своей услышал. Весёлая! Опять праздник грядёт, цветочки, конфетки… Я даже ревную немного иногда.

25 марта. Кричали в кабинете. Мамаша Соколова. Пришла и говорит, что он достоин большего. Меня трясли, опять носили всюду. Пальцами больно тыкали. А что тыкать, если Соколов — прогульщик и двоечник? Но нет, так нельзя. Это мы с моей виноваты, подход к нему не нашли. Ага, как же. Может, подъезд? Или подкат? Короче, чуть я мамаше этой не нахамил. Еле сдержался. А моя — молодец. Ласково так говорит: «пройдите, говорит, к школьному психологу, она вам работы вашего сына покажет. Которые он ножичком на парте вырезал». Так и ушли, меня не взяли. Не знаю, чем дело закончилось.

12 апреля. Приходил папа Соколова, благодарил за сына. Спасибо, говорит, что талант разглядели! Сын такие поделки делает! На районную выставку взяли! Сам Соколов указку подарил, новую. Старую то он об Иванова сломал.

30 апреля. Ох, старею! Толстею! Листов чистых почти не осталось! Поистрепался, поисписался весь, и моя с грустью гладит, говорит, что последняя четверть к концу движется, один, говорит, месяц остался. Месяц май — месяц ай. Чему радуется, непонятно.

25 мая. «Отзвенел звонок, пора расстаться!». Весь день песня крутится. Откуда взялась? Вокруг шум, гам, суета, суматоха. Все нарядные, в фартуках. Соколов притихший, Иванов в белой рубахе с лентой наперевес. Букеты, слезы. На меня не капайте, эй! А то опять от завучей достанется!

31 мая. Вот и всё. Закончилась моя карьера, моя яркая жизнь школьного журнала с прикольной надписью «8А». Дописана последняя строчка рукой моей любимой классной. Эх, сколько мы вместе пережили за этот год! Прощай, моя любимая классная дама! Я ухожу в архив. Будь счастлива!

Седьмой «Б» никак не хотел строиться в шеренгу. Кто-нибудь обязательно ломал строй, ставя ноги косо, совсем не по линии. Илюха вообще откровенно кривлялся, как-то весь вихляясь, и в его взгляде явно читалось: «А чё я сделал?» Я содрогнулась от неконтролируемости ситуации, и тут зазвенел спасительный звонок. Это был, оказывается, звонок моего будильника, и последний, предзвоночный, явно что-то предрекающий сон. Пора-пора, в бой, в атаку, в школу, на уроки! Пока-пока постелька, и подушка, и плюшевый любимый рыжий обезьян. Вставайте, граф, точнее, графиня, вас ждут великие дела, или что-то в этом роде. Встаю, бегу, спотыкаюсь, являюсь. Вовремя, заметьте! За пятнадцать минут до начала начал — первого урока! Как положено!

Но я не первая. Мои коллеги — физруки (так почему-то говорит Наташка, физичка, с ударением на первом слоге — физруки) уже на месте. В каморке спортзала с гордой табличкой на дверях «кабинет преподавателей физкультуры». Это Андрей Евгеньевич постарался, заказал в знакомой фирме, для предания «престижа всем нам», как он выразился. Но все равно все, да и мы сами, называем наш кабинет каморкой, правда, с оглядкой на Андрюху.

Нас четверо, а столов три. Александр Григорьевич, последний примкнувший к нашей команде пять лет назад, сидит и пишет свои отчеты, заполняя журналы, на любом освободившемся месте. Дедовщина, что ли… Виктор Николаевич, самый старший и мудрый из нас, сказал как-то, наблюдая за его передвижениями с кучкой журналов в руках: « А давайте Григоричу хоть парту, что ль, поставим!» До сих пор не поставили.

Так вот, все уже сидят за столами и что-то пишут. Раз меня нет, Григорич сидит за моим, и старательно шлепает по клавиатуре. Физруки! Пишут! Все! С утра! От удивления я села на диван (да, и такой предмет мебели имеется в нашей каморке-кабинете). Григорич машинально привстал, продолжая печатать. «Сидите-сидите», — тоном бармена из кинофильма «Человек с бульвара капуцинов» сказала я.

— Что стряслось в нашем датском королевстве? — продолжила, обращаясь ко всем. «В обязательном порядке провести итоговый контроль, сокращенно ИК, во всех классах и по всем предметам в указанные сроки. До… числа предоставить в методический кабинет протокол заседания ШМО и КИМ по данному вопросу» — гнусным голосом пропел Андрюха. Поясню: ШМО — это школьное методическое объединение, то есть мы, объединённые общим место работы физруки; КИМы — это контрольно-измерительные материалы, проще — задания контрольных работ, коими мы учеников должны проверить.