Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

– Я хочу ещё, – шепчет он. У меня кружится голова, и я шепчу в ответ:

– Я тоже.

Папа не разговаривает со мной по дороге в школу, и непонятно, злится он или расстроен. В любом случае начинать с ним разговор – себе дороже, и всю нашу мучительную поездку я держу рот на замке. Подъехав к школе, он, вместо того чтобы развернуть машину и уехать, ставит её на парковку для посетителей, и мне становится по-настоящему страшно.

– Ты чего? – спрашиваю я, хотя всё и так очевидно.

– Я иду к Квортерману.

Я пытаюсь найти разумное возражение, но мозг кипит, и я говорю только, что его одежда и руки в краске.

– И чего? – говорит папа.

Мне вспоминается фильм «Джеки». Как миссис Кеннеди не стала переодевать розовый костюм, заляпанный кровью, потому что хотела показать всем, что она сделала с мужем. Не то чтобы я сравнивала убийство президента и вандализм, но папа, очевидно, даже рад, что весь измазан краской. Иначе нашёл бы время переодеться, прежде чем сесть в машину.

– Пап, не надо, я сама всё улажу, – умоляю я, но он качает головой, как будто я не могу сказать ему ничего такого, что заставило бы его изменить своё решение. Потом говорит:

– Ты точно ничего не хочешь мне сообщить?

Я мотаю головой.

– Значит, ты не в курсе, кто это сделал?

Вновь мотаю головой.

– Нет, пап.

– Но хотя бы предположения есть? Хотя бы догадки?

– Не то чтобы…

– Не то чтобы?

– Ну… я хочу сказать… это может быть кто угодно. Может быть просто совпадение.

Это очень глупая идея, но папа кивает – может быть, ему хочется верить в мои слова. Что это просто вандализм и никто не считает его дочь шлюхой.

– Ладно. Значит, это никак не связано с субботним концертом? Или с тем, что ты вчера была у Финча? – язвительно спрашивает папа.

Я смотрю на него, вне себя от ужаса и стыда, а он грустно качает головой и выходит из машины.

Я, конечно, никак не могу быть спокоен, но первые несколько минут в кабинете Квортермана мне кое-как удаётся держать себя в руках. Даже когда я показываю ему фото с надписью «шлюха» через всё крыльцо, я не повышаю голоса, как не повышал с Лилой в машине. Квортерман явно вне себя от злости, и это мне тоже на руку.

– Мне так жаль, Том. Это ужасно. Просто ужасно, – говорит он, качая головой. – Вы знаете, кто мог это сделать?

– Нет.

– И Лила не знает?

– Говорит, что нет.

– А вы ей верите?

Я глубоко вздыхаю и качаю головой.

– Если честно, не верю. Но не пойму, то ли она прикрывает кого-то, то ли просто боится.

– Боится чего? Последствий? – спрашивает Квортерман.

– Да. И вообще, эта ситуация… с Финчем… она настолько вышла из-под контроля…

Квортерман хмурит брови, смотрит на меня.

– Каким образом? Что сейчас происходит?

Выдохнув, я говорю:

– Не знаю даже, с чего начать…

– Просто рассказывайте всё. Что считаете нужным, – говорит он. – Честное слово, Том, я на вашей стороне. Я хочу помочь вам с Лилой.

По какой-то неясной причине, невзирая на то, что он должен беспокоиться обо всех учениках, а также репутации школы, я ему верю. Может быть, просто от отчаяния. Как бы то ни было, выкладываю ему всё. Рассказываю о встрече с Кирком, о визите Нины и Финча субботним утром, о том, как Финч извинился, сперва попросив нас с Ниной выйти. О концерте и о том, что Лила без разрешения и предупреждения ходила вчера к Браунингам. Зачитываю вслух сообщение Нины насчёт Полли.

– Вы говорили с Ниной? – спрашивает он, когда я умолкаю. – После этого сообщения?

– Нет. – Я качаю головой. – Пока нет. Но как ни странно, мне кажется, она на нашей стороне. На стороне Лилы.

– Да, – говорит Квортерман, – думаю, она хочет помочь.

Прежде чем я успеваю ответить, в дверь стучат.

– Да? – кричит Квортерман. Мы оба смотрим на дверь и ждём. Она чуть приоткрывается.

– Да? – повторяет Квортерман, на этот раз с заметным раздражением. – Чем могу помочь?

Дверь наконец открывается. За ней стоит Финч.

– Прости, сынок, – строго говорит Квортерман, – но у нас здесь серьёзный разговор.

– Простите, – отвечает Финч, но и не думает уходить – открывает дверь пошире и забрасывает приманку. – Но у меня есть кое-какая информация по поводу… того, что случилось вчера вечером.

Квортерман встаёт и указывает Финчу на свой стол.

– В таком случае входи. Садись.

Я говорю себе – надо держать себя в руках. Финч садится на стул рядом со мной.

– Кто это сделал? – спрашиваю я резко. – Кто изгадил наше крыльцо?