Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

Я убирался в кухне, когда она проскользнула мимо меня в платье до того коротком, что всем желающим была видна её задница, уже и так знакомая во всех анатомических подробностях восьмистам подписчикам её Инстаграма благодаря бесчисленным и, по словам Лилы, стильным фото в бикини, которые она постила, пока я проводил чёткий инструктаж на тему недопустимости размещения пляжных фотографий в соцсетях.

– Пока, пап, – сказала она с натренированной беззаботностью.

– Эй, эй, – я перегородил ей путь к двери, – куда это ты собралась?

– К Грейс. Она за мной заехала, – Лила указала на окно, – видишь?

– Я вижу, – заметил я, глядя на белый джип Грейс возле нашего дома, – что твоему платью не хватает нижней половины.

Она закатила глаза и повесила на плечо огромную сумку. Я обратил внимание, что дочь не накрасилась. Пока. Я не азартный человек, но я готов был поставить сотню баксов, что к тому времени, как машина Грейс доберётся до Файв-Пойнтс, Лила намажет глаза своей любимой чёрной дрянью, а развязанные кроссовки сменит на туфли.

– Это называется мода, пап.

– Ты эту моду у Софи взяла поносить? – поинтересовался я, имея в виду малышку, с которой Лила иногда оставалась посидеть. – Хотя оно, пожалуй, и для неё коротковато.

– Смешной ты, – безо всякого выражения произнесла Лила, глядя на меня одним глазом. Другой скрывала грива вьющихся тёмных волос. – Может, тебе в стендаперы пойти?

– Ладно. Послушай, Лила. В этом ты никуда не пойдёшь. – Я старался говорить тихо и спокойно, как советовал психолог, с которым мы общались на недавней лекции в школе Лилы. Когда мы на них кричим, они доводят нас ещё больше , – сказала эта женщина монотонным голосом. Я обвёл глазами аудиторию и был поражён, увидев, сколько родителей записывают. Интересно, они впрямь станут в кризисный момент сверяться с тетрадкой?

– Па-ап, – заныла дочь. – Мы просто поделаем домашку с Грейс и ещё кое с кем…

– Домашку? В субботний вечер? За кого ты меня принимаешь, вот честно?

– Скоро экзамены… и ещё у нас большой групповой проект. – Лила расстегнула молнию на сумке, вытащила оттуда учебник по биологии и предъявила мне в качестве доказательства. – Вот, видишь?

– И сколько мальчиков в вашей исследовательской группе?

Она попыталась подавить ухмылку, но не смогла.

– Переодевайся. Сейчас же, – отрезал я, указывая на её спальню и стараясь не представлять, какой наглядный урок репродуктивной биологии преподнесут ей в таком платье.

– Хорошо, но учти: каждая минута, что мы с тобой препираемся, срезает мне балл.

– Я согласен на средний балл и нормальной длины платье, – ответил я и вновь занялся уборкой, давая понять, что разговор окончен, и чувствуя на себе её взгляд. Потом краем глаза увидел, как она повернулась и с топотом понеслась по коридору, чтобы несколько минут спустя вернуться в каком-то мешке из-под картошки. Я занервничал ещё больше: это означало, что она намерена переодеться на месте. Именно так она дурачила меня с макияжем.

– Не забудь, чтоб к одиннадцати была дома, – сказал я, хотя никак не мог проверить, сможет ли она соблюсти комендантский час, потому что сам намерен был вернуться гораздо позже. Вообще по профессии я плотник, но, чтобы подзаработать, несколько дней в неделю подрабатываю таксистом в «Убере» и «Лифте», а по субботам заказов больше всего.

– Я ночую у Грейс, помнишь?

Я вздохнул, потому что сам ей разрешил, но забыл созвониться с матерью Грейс и уточнить планы. Я сказал себе, что не должен думать о Лиле так плохо. Она, конечно, порой бунтовала и проверяла границы на прочность, как это свойственно всем подросткам. Но я знал, в целом она – хорошая девочка. Умненькая, старательно учится, поэтому и поступила в Виндзорскую академию, до восьмого класса проучившись в обычной школе. Перевод нам обоим дался тяжело. Для меня – из-за дороги (она уже не могла ездить в школу на автобусе) и денег (учёба стоила тридцать штук в год, хорошо хоть процентов восемьдесят этих расходов покрывала финансовая поддержка). А Лиле стало труднее учиться и ещё труднее – сохранять статус. Она никогда прежде не общалась с богатыми детишками, и теперь ей пришлось бороться, чтобы отстоять место в их холёном, отполированном мире. Но теперь, к концу учёбы, она обзавелась друзьями и была вполне счастлива. Её лучшей подругой стала Грейс, девчонка-зажигалка, отец которой работал в музыкальной индустрии.

– Её родители дома? – спросил я.