Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

– Вы имеете в виду предупреждение, которое внесут в её личное дело? – спросил я, надеясь, что всё правильно понял. Я сказал себе, что это не страшно. У меня не было выбора.

– Нет… ну, в общем-то, да, и это тоже. Но я сейчас о более серьёзной проблеме – неизбежной негативной реакции. К сожалению, такое временами случается, хотя это весьма несправедливо.

– Реакции? Какой, например? Мы говорим о социальной реакции?

– Да. Со стороны других учеников. Её одноклассников, – прокашлявшись, сказал Квортерман. – Такое поведение несправедливо, но более чем вероятно. Уже были случаи.

– Хотите сказать, Финч – большая шишка? И в школе к Лиле станут хуже относиться? – Я вновь занервничал, тон стал напряжённее.

– Я бы так не выразился, конечно, но да, репутация Лилы окажется под угрозой. И, конечно, история с этим фото ещё больше подольёт масла в огонь. Вы и ваша дочь готовы к возможным неприятностям?

– Да, – сказал я. – Во-первых, фото и так все видели. Сами знаете, как быстро распространяются сплетни. Уверен, о нём уже знает вся школа. Во-вторых, Лила совершила глупость, когда перебрала с алкоголем, но не сделала ничего такого, чего следовало бы стыдиться. Стыдно должно быть Финчу. Фото больше говорит о нём, чем о ней. Надеюсь, Виндзор сумеет внушить эту мысль всем ученикам и студентам.

– Я вас понимаю, Том. Я всё понимаю, – сказал мистер Квортерман. – И поверьте мне, я ни в коем случае не пытаюсь вас отговорить. Я просто хочу, чтобы вы знали: мы оба хотим поддержать Лилу… Я хочу лишь удостовериться, что вы готовы к возможным последствиям.

На секунду я представил себе умоляющий взгляд дочери и почувствовал сомнения. Но вслед за этим вновь увидел фото и грубые, жестокие слова и сказал себе: я всё делаю правильно.

– Да, – ответил я. – Готов.

Когда я забирал Лилу из школы, она не смотрела на меня. Прежде чем я решился признаться, она, не отрывая взгляд от окна, пробормотала:

– Пожалуйста, скажи мне, что родителей Финча вызвали в школу не из-за тебя.

Съехав с обочины, я глубоко вздохнул и ответил:

– Да, я позвонил мистеру Квортерману, Лила. Но он уже видел фото.

– Вау, – резюмировала она в своей самой любимой и моей самой нелюбимой форме. – Просто вау.

– Лила, я должен…

– Какая разница, папа, – сказала она. – Просто забудь. Ты ничего не понимаешь. Лучше даже не пытаться это тебе объяснить.

– Не знаю, о чём ты, – честно ответил я, – но вот что скажу: я сделал это ради тебя. И если ты не понимаешь, значит, я в самом деле сделал что-то не так.

Мы остановились на светофоре, я повернулся и увидел её профиль – она не хотела на меня смотреть. Я понял, что она всерьёз обиделась и теперь не скоро вновь захочет со мной разговаривать. Я уже сталкивался с таким бойкотом в прошлом году или около того, и, в общем-то, её тактика мне нравилась. Это лучше, чем ругаться, а напряжение со временем спадёт, и всё само встанет на свои места.

Поэтому в тот вечер я оставил её в покое, позволил не ужинать, зная, что в конце концов она всё равно проголодается и выйдет из комнаты. Следующим утром я тоже не давил на неё и по дороге в школу слушал новости, не пытаясь завести разговор. Но вечером, за китайской едой, по-прежнему не дождавшись от Лилы ни слова, я сломался. Я сказал ей, чтобы она перестала дуться и что ей ещё повезло – я ведь не наказал её за пьянство.

– Хорошо, папа, – сказала она с вызовом. – Хочешь, чтобы я снова с тобой говорила?

– Да, – ответил я. – Хочу.

– Хорошо. Тогда вот что я тебе скажу. Я тебя ненавижу .

Её слова были как удар в живот, но я постарался не подавать вида.

– Не думаю, что ты меня ненавидишь, – пробубнил я, набив рот жареным рисом с креветкой. Лила отложила палочки и посмотрела на меня.

– Именно сейчас я тебя просто ненавижу, папа.

Уточнение – именно сейчас — меня немного успокоило, и я сказал, что это пройдёт.

– Нет, не пройдёт. Я нисколько не сержусь на то, что ты влез в мой телефон – хотя это тоже дерьмово. – Она сделала паузу, очевидно, ожидая совета следить за языком, и когда его не последовало, продолжала:

– Но за такое я тебя никогда не прощу. Это моё дело, а не твоё. Я тебя просила — я тебя умоляла не вмешиваться. Не рассказывать всей школе…

– Мистер Квортерман и так знал, Лила, – сказал я.

– Какая разница. Я просила тебя не раздувать скандал… но ты всё равно раздул. Ты просто разрушил мою жизнь.

Я посоветовал ей не драматизировать.

– Я не драматизирую. Ты знаешь, насколько хуже всё стало из-за тебя? – спросила она. – Такая хрень постоянно творится в школе. Потом это всё просто… сотрётся.