Нед Виззини - Это очень забавная история

Но, несмотря на то что все выглядит, как я и ожидал от психиатрической больницы, мне тоскливо. Взрослые, опустившиеся до уровня детей, сидят с испачканными краской пальцами, а веселый воспитатель их хвалит за любую ерунду. Но разве не этого я хотел, когда обводил еду на листочке с меню?

– Ты же хотел попасть в садик, солдат, вот ты в нем и оказался.

– Я хотел, чтобы было хорошо, как в садике, а не обстановку как в садике.

– Привыкай к невзгодам. Бери пример с твоей цыпочки. Бьюсь об заклад, что ты даже не мечтал встретить тут такую телочку.

– Ну, во-первых, она не телочка.

Мне кажется, «телочка» – это вроде как подруга. Я поглядываю на Ноэль, пока мы ищем, куда бы сесть.

– Мы с ней всего лишь поговорили один раз, и все.

– Ты ей нравишься, парнишка, и если ты этого не видишь, то ты и винтовку от игрушечного пистолета не отличишь, а ведь предстоит война.

– Да о какой войне вы постоянно говорите?

– Война, которую ты ведешь со своей головой, конечно.

– Понятно. Ну и как мы справляемся?

– Ты делаешь успехи, солдат, разве сам не видишь?

Мы с Ноэль садимся рядом с Хамблом и Профессоршей.

– Я смотрю, вы познакомились, – говорит Хамбл.

– Отстань от них, – вмешивается Профессорша.

– Где же вы были? – не унимается Хамбл. – Тили-тесто месили?

– Нет.

– Ничего не было, – говорит Ноэль.

– Крэ-э-эйг и Ноэ-э-эль – жених и невеста… – скандирует он, вскочив с места, прихлопывая руками по бедрам и кривляясь как маленький.

– Так, что там такое? – спрашивает подходящая к нам Джоан. – У вас что-то случилось, мистер Купер?

– Нет. Я что? Я ничего. – Он поднимает руки и садится на место. – Вы меня имели в виду?

Джоан ухмыляется и объявляет:

– Для опоздавших – свободный урок художественной досуговой терапии! – Хамбл показывает в нашу с Ноэль сторону и жестами нас стыдит. – Это означает, что вы можете нарисовать что захотите. Прекрасная возможность пробудить в себе творческие способности и заняться чем-то новым в часы досуга! Проводить свободное время с толком очень важно!

Закончив свою речь, Джоан подходит ко мне сзади и спрашивает:

– Ты тут, похоже, новенький? Привет, меня зовут Джоан. Я руководитель отделения восстановительной терапии.

– Крэйг, – мы жмем друг другу руки.

– Дать тебе карандаш и бумагу, Крэйг?

– Нет. Я не по этой части. Не умею я рисовать.

– Конечно, умеешь. Необязательно рисовать что-то конкретное, рисунок в абстрактном стиле прекрасно подойдет. Может, возьмешь мелочки?

– Нет. – Вот стыдоба-то, мне предлагают «мелочки».

– Может, тогда краски?

– Я же говорю, не умею рисовать.

– Краски не для рисования, а для раскрашивания.

– Тоже не по мне.

– Ну тогда фломастеры?

– Нет.

– Внимание всем! – Джоан поворачивается к группе. – Наш новый друг, Крэйг, в так называемом творческом кризисе. Он не знает, что нарисовать!

– Ну это прямо беда, дружище! – во весь голос восклицает Армелио. – Может, в картишки?

– Никаких карт на уроке творчества, Армелио. Ну так как, кто-то поможет Крэйгу с идеей рисунка?

– Пусть нарисует рыбу! – выкрикивает Бобби со своего места. – Их рисовать легко.

– Таблетки, – подсказывает Джонни.

– Джонни, – увещевает его Джоан, – таблетки мы не рисуем.

– Кукурузный салат, – предлагает Эбони.

– Она хочет, чтобы ты нарисовал кукурузку, но уж точно не ту, что едят, – гогочет Хамбл.

– Ну все, мистер Купер! Пожалуйста, немедленно покиньте кабинет.

– У-у-у-у-у-у, – раздается со всех сторон.

– Правильно! – выкрикивает Эбони и, как арбитр на поле, указывает на выход. – Вали отсюда!

– Ну и ладно. – Хамбл встает с места. – Как хотите. Конечно, виноват я, кто же еще? Вот и уважай вас всех после этого.

Он собирает вещи, которых нет, и выходит из кабинета, крикнув напоследок:

– Жалкая горстка яппи, вот вы все кто!

Я провожаю его взглядом.

– Ты можешь нарисовать кошку! – предлагает парень, который боится смены гравитации. – У меня раньше была кошка, но умерла.

– Скалка! – подает голос бородач. С тех пор как я встретил его на пути в столовую, это первое слово, которое я от него услышал. Он по-прежнему все свободное время шатается по коридорам, раскачиваясь туда-сюда, если только не сидит в своей комнате.

– Что-что, Роберт? – оживленно спрашивает Джоан. – Хорошо, молодец. А что ты сказал?

Но Роберт замолкает и больше ничего не говорит. Интересно, что для него значит «скалка». Если бы меня попросили назвать только одно слово, это точно была бы не «скалка». Я бы, скорее всего, сказал «секс». Или «Сдвиг».