Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Это почему-то ужаснуло Кэт больше, чем все остальное.

Когда они подошли к берегу, мэр Мэддерн вдруг обратился к главарю пиратов:

— У меня есть деньги, милостивый сэр. Поглядите, у меня здесь целых пять ангелов и добрая дюжина крон 21, все — чистое золото! — Он вытащил из-за пояса кошель и потряс его. — Возьмите их и отпустите нас.

Кто-то присвистнул. Это была целая куча денег, столько с собой обычно никто не носит. Кто-то буркнул что-то насчет присвоения денежных средств графства, а позади мэра крикнули:

— Это за всех нас, Джон Мэддерн, или только за тебя и твою жену?

Мэр покраснел — и от стыда, и от ярости — и резко обернулся назад, чтоб осадить крикуна. Главарь пиратов разразился хохотом. Он вырвал кошель из руки мэра Мэддерна и вывалил содержимое себе на ладонь. Потом повернулся к своим людям и громко сказал что-то, и все тоже захохотали.

Пират в тюрбане издевательски поклонился мэру:

— Спасибо за пожертвование, толстый. Я его принимал как первый взнос.

— Первый взнос?

— В счет платы за твой освобождение, конечно.

— Платы?!

— Ну да, — улыбнулся пират. — У султана во дворце есть такой птички, они тоже все за всеми повторяют. Говорят, у них есть ум, но я думаю, они просто повторяют звуки, которые слышат, но не понимать смысл. — Главарь помолчал, явно наслаждаясь замешательством мэра. — Плата за твой освобождение. Выкуп. И за твой жена. — Он оглядел толстуху, судорожно цеплявшуюся за руку мужа; глаза у нее были величиной с чайные блюдца.

— Она вроде как женщина добрый телосложений; такой многим мужчинам нравится. Думаю, за нее можно брать хороший деньги. Думаю, четыре сотня фунтов за вас обои.

Что самое любопытное, Мэддерна взбесила именно сумма, а не сама мысль о выкупе.

— Четыре сотни фунтов?! — возопил он, не в силах сдержаться. — Ты с ума, что ли, сошел! Это ж целое состояние!

— Минус первый взнос, сумма… — пират пересчитал монеты у себя на ладони, — два фунт и шестнадцать шиллинг. Остается еще триста девяносто семь фунт и четыре шиллинг в деньги твой страна. Хотя я буду рад принять и испанский реалы и дублоны. — Он помолчал, жестоко ухмыляясь. — Начинай думать, кто за тебя платит и как, или скоро увидишь, как сало слезет с твой туша на рабской скамье галерного гребца!

Мистрис Мэддерн начала всхлипывать, и казалось, что мэр очень скоро последует примеру жены.

Пленные уже стояли у самой воды, и до сих пор в поле видимости не появился никто из жителей города. Если они заметили пиратов, то наверняка позахлопывали ставни и теперь сидели тихо-тихо, как мышки. Или, может быть, молились в церкви Святого Рафаила или Всех святых в Маркет-Джу, не имея понятия о несчастье, постигшем соседей. В Галвале, наверное, уже поют последний псалом, подумала Кэт. Сэр Артур, его семья, Роб и остальные слуги поют, не зная, что у берегов стоят три пиратских корабля, которые проникли в самую гавань под прикрытием тумана и собираются отчалить, прихватив не менее шестидесяти их соотечественников.

Внизу у причала весело болталась целая флотилия маленьких лодок, поднимаясь и опускаясь на волнах довольно спокойного моря; выкрашенные синей краской деревянные гребные лодчонки не слишком отличались от тех, которыми пользовались местные рыбаки. А пираты уже ходили среди пленных, грубыми голосами отдавая команды, разбивая захваченных на группы, способные каждая уместиться в одну лодку.

Пожалуй, только сейчас весь ужас происходящего дошел наконец до пленников, все поняли, что вот-вот навеки расстанутся с родной корнуольской землей. В толпе поднялся жуткий шум, началась сумятица, из нее выскочили, размахивая кулаками, Джек Келлинч и еще пара парней. Один из пиратов с сильным всплеском упал в воду, кривая сабля отлетела в сторону, описав в воздухе полукруг. Клинок так сверкал на солнце, что на него трудно было смотреть — было больно глазам. Пираты безжалостно набросились на беглецов, и очень скоро маленький бунт был подавлен. На земле остался лежать Том Сэмюэлс, он стонал, из раны текла кровь, алым ручейком пробегая между камнями мостовой. Пальцы его отсеченной правой руки еще медленно разжимались, и этот кулак был похож на страшный цветок, распускающийся на солнце.

Пленных погрузили в лодки, которые немедленно отвалили от причальной стенки. Все были настолько подавлены этим взрывом насилия, что больше не оказывали никакого сопротивления.

Кэт позволила забросить себя в лодку, как мешок с грубым товаром, в который она теперь превратилась. Девушка скрючилась на носу, прижавшись к двум плачущим женщинам, которых не знала. В лодке не оказалось никого из ее семьи, и Кэт поняла, что не может заставить себя даже взглянуть на двоих мужчин, что сидели на веслах, выгребая на середину гавани. Вместо этого она уставилась мимо них на берег, на места, которые так давно и так страстно мечтала покинуть навсегда. Кэт еще никогда не видела Пензанс с моря. Она ни разу не бывала на корабле, хотя и родилась в Корнуолле, окруженном сверкающим спокойным океаном. Он и сейчас ворочался под лодкой подобно живому существу, лишая ее способности ориентироваться в пространстве.