Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Он схватил меня за обе руки и горячо их потряс. Когда мой взгляд снова переместился на его головной убор, радостно засмеялся.

— Нравится моя кепочка? Моя любимая! — У него был отличный английский, почти без акцента. — Я ее ношу специально, чтобы удивлять моих американских студентов. Они считают, что это очень смешно. ASS означает Association Sportive de Sale 81.

— C’est rigolant, non? 82

Идрис выдавил из себя слабую улыбку, я просто кивнула, благодарная за то, что толстячок сразу снял напряжение первых минут знакомства.

— Как я сказал тебе по телефону, у Джулии есть книга, она хочет ее тебе показать и узнать твое мнение о ней, — сообщил Идрис, словно желая как можно скорее разделаться с этим делом. Потом он перешел на арабский, заговорил очень быстро, и выражение лица Халида тут же резко изменилось: он был явно поражен. Параноидальная часть моего сознания немедленно подсказала мне причину этого: видимо, Идрис сообщил ему, что сидящая напротив него женщина, на вид столь невинная в своем хиджабе, на самом деле склонная к адюльтерам предательница, создание, лишенное каких-либо моральных устоев, которое какими-то сомнительными путями сделалось обладательницей бесценного сокровища, чего она совершенно не заслуживает; что они просто обязаны забрать у нее раритет, а ее саму отослать обратно в тот мир, из которого она сюда явилась, туда, где подобное поведение в порядке вещей. Я чувствовала, как пылают щеки.

— Посмотреть можно? — наконец осведомился профессор.

Идрис откинулся на спинку стула и закурил. Его лицо ничего не выражало.

Я сунула руку в сумку, достала «Гордость рукодельницы» и передала Халиду. При первом же взгляде на книгу у него округлились глаза.

Он расстелил на пластиковом столе бумажную салфетку, как будто пролитые на него за многие годы кофе, чай, а также сигаретный пепел могли каким-то странным образом — видимо, в результате диффузии — просочиться сквозь обложку. Положил книгу Кэтрин на бумагу с осторожностью глубоко верующего человека, в руки к которому попала святыня. Пальцы ласкающим движением скользнули по телячьей коже, погладили выступы на корешке. После чего он раскрыл ее с огромной осторожностью.

— Incroyable! 83

— Все слоги он произнес раздельно, подчеркнуто грассируя.

— Она настоящая? — спросила я.

В течение двух с половиной часов я сидела тихо как мышь, избегая смотреть на Идриса. Пила крепчайший кофе и не сводила глаз с профессора, который перелистывал книгу и рассматривал ее с разных сторон. В какой-то момент он даже достал увеличительное стекло, потом небольшой словарь. Халид все время что-то бормотал и напевал, потом снял свою кепочку, обнажив прическу типа «внутренний заем», почесал затылок, потом снова забормотал по-арабски, потом по-французски, потом что-то сказал Идрису, а тот не стал мне переводить. После чего профессор засмеялся и перекинул несколько страниц назад, словно отыскивая конкретное место, чтобы прочесть вслух. И только потом наконец встретил мой озабоченный взгляд и широко улыбнулся:

— Настоящая.

— Или, может быть, это классная подделка? Липа?

— Ma chere Julia 84 , она такая же настоящая, как вы или я. К этому времени у меня уже немного кружилась голова — от голода и ужаса. Я была настолько не в себе, что вполне могла оказаться ненастоящей.

— Извините, вы не могли бы поподробнее?…

— На свете не существует — насколько мне известно — ни единого свидетельства ни на каком языке, написанного пленной женщиной, попавшей к корсарам из Сале на самом раннем этапе их разбойной деятельности, еще до того, как здесь появился независимый диван, местное правительство. А тот факт, что записи, по всей видимости, сделаны ее собственной рукой, превращает данную книгу в бесценный, уникальный артефакт. Сиди аль-Айячи — известная историческая личность, его жизнь хорошо задокументирована, я не раз встречался с упоминаниями о нем в своих исследованиях, а там имеются также ссылки на его помощника по имени Сиди Касим бин-Хамид бин-Муса Диб, так что, когда я встретил здесь это имя, был просто поражен.

— Кто? — переспросила я, хмурясь.

— Касим бин-Хамид бин-Муса Диб, которого в легендах именуют также Джинном или Шакалом. «Диб» на арабском как раз и означает «лиса» или «шакал». И еще называют человеком родом из Андалусии. По всей видимости, он был из морисков, испанских мавров, изгнанных из Испании Филиппом III. Как свидетельствуют исторические источники, его семью истребила инквизиция, а сам он вернулся в Рабат. Корсарскому делу он обучался под руководством печально известного голландца Яна Янсена, известного также как Мурад-раис, когда тот стал адмиралом здешнего флота, базировавшегося в Сале. Потом и сам он был избран раисом — капитаном корабля — и начал вести газават, священную войну против врагов пророка. Здесь имеются данные о нем, до сих пор никому не известные: например, что он был гораздо более тесно связан с одиозным английским пиратом Джоном Уордом, нежели с Яном Янсеном, что это он водил свой флот к английским берегам в 1625 году, что он был гораздо более образованным и культурным, чем повествуют легенды, и вообще был весьма сложной, неоднозначной фигурой.