Сесилия Ахерн - Женщина, у которой выросли крылья [сборник litres]

Для нее это было серьезное дело – причем глубоко личное, в котором она предпочла бы обойтись без посторонних. Ее страсть не была вызвана тем, что ей нравился стиль, материал, размер или форма его обуви. Нет, ей хотелось узнать, каково это – быть ее мужем. Буквально побывать в его шкуре.

Никогда еще собственные желания не вызывали у нее такого страха, смущения, отвращения к себе.

Впрочем, на практике улучить время оказалось непросто, чему она была даже рада. Так было легче прятаться от своей страсти. Они с мужем работали, у них были дети, надо было есть, спать – жить, одним словом. Дни были забиты под завязку, расписаны по часам, и уединиться удавалось разве что в туалете. Но подавляемая страсть становилась только сильнее. В ней копилась горячая мощная потребность, как магма в вулкане, пока однажды вечером, когда они смотрели телевизор, ее не прорвало. Они погружались в сериал, оба изможденные бессонницей, каждый раз надеясь, что это точно последняя серия, но назавтра продолжали, клюнув на что-то в конце эпизода. В тот вечер, однако, шоу ее не захватило. Она была рассеянна и раздражена, точно к ней вернулся синдром курильщика, который бросает курить. Тогда ей дико хотелось сигарету и не удавалось ни на чем сосредоточиться, пока она не закурит. Вулкан у нее внутри распалялся. А затем произошел взрыв. Правда, тихий. Она вскочила и выбежала из комнаты, якобы в туалет, крикнув мужу, чтобы не ставил на паузу, а продолжал смотреть без нее.

Открыв его гардероб, она окинула взглядом коллекцию обуви – со смутным чувством, что она скорее мошенник, чем сыщик. Или малолетний сладкоежка в кондитерской, пожирающий взглядом сладости на полках. Вот черные броги, которые он носит на работу. Интересно, как прошел его день. Сказал, что хорошо, но кто его знает на самом деле. Вот стильные коричневые броги с синей подошвой – муж носил их в молодости, когда был веселый, неутомимый, неистощимый на разные выдумки. Их и надо взять.

Заперев дверь ванной, она надела туфли. Задумчиво потопталась по жесткому щетинистому коврику, размышляя, надеясь на что-то – может быть, какое-то прозрение, откровение после этого прорыва, – не зря ведь она рванула сюда, прервав просмотр любимого сериала на Нетфликсе. Но нет, это всего лишь раззадорило ее любопытство. Ей нужно больше. Она хочет понять, каково быть им в действительности. Они живут вместе, у них общий дом, дети, интересы. Они вместе хоронили родителей, расставались с друзьями, смеялись и плакали вместе. И все-таки.

Жизнь у них все-таки у каждого своя.

Не то чтобы она хотела понять то, о чем он и так ей рассказывает. Она хотела понять, какова жизнь с его точки зрения. Самые обыкновенные, банальные вещи, о которых не знаешь как сказать и не стоит даже говорить, потому что кажется, что они у всех одинаковые. Она хотела узнать, что это значит для него.

И вот, когда муж укатил играть в гольф – внезапно получив ее добро на трехдневные каникулы, – она отважилась на следующий шаг.

Когда они попрощались и он ушел, она еще двадцать минут шагала туда-сюда по кухне, нервно глядя на часы, чтобы убедиться, что он не вернется, если вдруг забыл что-то дома. Ей не хотелось, чтобы муж застукал ее на месте преступления. А потом рванула наверх в спальню, скача через две ступеньки. Она открыла гардероб и вытащила его кроссовки, представляя себе, как он сам выглядит, когда их надевает. Он в линялых джинсах, футболке, ветровке с капюшоном, со спортивными часами на руке. Он говорит: «Сейчас смотаюсь в супермаркет». Или: «Сейчас смотаемся с детишками на площадку». Она выпрямилась и взглянула на себя в зеркало. Нет, без смеха и не взглянешь – кроссовки на шесть размеров больше, как клоунские башмаки. Она и шага в таких не сделает – сразу споткнется и упадет.

Вдруг дверь в спальню открылась, заставив ее обмереть. Не может быть, он ведь только что улетел! Его не будет три дня. Дети в школе.

Ах, это Ада, их домработница!

Увидев ее, Ада и сама перепугалась до смерти, аж подскочила и чертыхнулась от испуга.

– Мистер Симпсон, извините, вы так меня испугали! – сдавленно пискнула она, прижимая руки к груди.

Она, ошарашенная, стояла в кроссовках своего мужа и ждала, пока в глазах у Ады прояснится. Стоит ей объяснять, почему она так одета, или сделать вид, что все в порядке? Она у себя дома, ей не нужно извиняться или придумывать объяснения, и все-таки она чувствует себя обязанной как-то объясниться. Пока она соображала, что сказать, Ада продолжила: