Ольга Черниенко - Собачье сердце

– Где Таганай? Куда ты его дел?

– Помер Таганай. Я его похоронил.

– Врешь! Ветеринар сказал, болезнь не смертельна, собаку можно вылечить! Предатель! Убийца! Петька всё рассказал! Всё! Ты, подлец, с его батькой пил! Оба вы убийцы – ты и твоя шлюха!

– Ты её шлюхой назвал? ШЛЮХОЙ? Убью! – Сжав кулаки, пьяный мужчина двинулся к подростку.

– Николай! Остановитесь! – кинулась я между ними.

– Сашенька, что случилось? Объясни!

– Случилось! Он больного Таганая в лес отвез, к дереву привязал! Бросил умирать!

– Так ведь маменька сказала, – жалобно вдруг забормотал Николай, – лечить дорого, денег не хватит. А вдруг заразный… Все заразимся, и Сашенька заболеет… И гости у нас, Новый год. Куда больного пса девать?! Да! Я отвез его! Отвез! Она сказала: «Не уберешь пса – уйду, брошу тебя!» Сволочь я и убийца! – перешел он на крик. – Куда отвез, не скажу! Вдруг ты пешком за ним пойдешь, замерзнешь, – уже улыбаясь, добавил он издевательским тоном.

– Будь ты проклят! НЕНАВИЖУ! – Саша бросился прочь из подъезда.

В шоке от произошедшего, я не могла прийти в себя и всё время думала: «Куда ехать? Где искать пса? Можно ли ещё спасти?..» Муж ходил к Николаю, просил рассказать, где привязана собака, но добиться правды не смог. Геолог был мертвецки пьян. Утром его в белой горячке увезла скорая.

Что чувствовал, думал старый, больной верный пёс в ту суровую, морозную ночь?

Хозяин оставил охранять дерево? Разве могла ему прийти в голову мысль: от него просто избавились, бросили замерзать?

Нет-нет! Хозяин обязательно вернётся, надо только немного подождать. Приедет, отвяжет, отвезет домой, где он ляжет на мягкий диванчик, заботливо сделанный для него Саней, и рядом будет стоять миска с теплой ароматной кашей. Как обычно, вместе, они встретят Новый год и будут поздравлять и целовать в нос….

Привязанный, лишенный возможности двигаться, облысевший Таганай мог замерзнуть очень быстро.

А может быть, он сумел перегрызть поводок своими старыми, стертыми зубами, преодолел глубокие сугробы, вышел на шоссе, побрел в сторону дома? Он ведь очень хорошо знал дороги, шоссе, машины… Но, потеряв последние силы, упал и, глядя в морозное звездное небо, замерз на обочине?

Или, вопреки человеческой воле, Бог послал ему спасителя? Сердобольного дальнобойщика? И дожил героический пёс свой век в любви, заботе, счастье, среди благодарных людей… Ведь, как никто другой, он заслужил достойную старость!

Очень хотелось верить в красивую сказку.

Таганай – далеко не единственная жертва людского бездушия и жестокости. Сколько четвероногих друзей брошено «людьми» на трассах, в лесу! Сколько их, несчастных, замерзает, гибнет от голода и рук живодеров, не переставая верить, ждать, любить. Никогда не смогут собаки поверить в беспредельную подлость человеческую!

После ужасной предновогодней встречи в подъезде Сашу я больше не видела. В тот же день вместе с бабушкой он уехал в деревню.

Спустя два года с Николаем произошел несчастный случай: рубил дрова в тайге, серьезно покалечил ногу, экстренно вернулся в Москву. Нежданное возвращение мужа застало супругу врасплох, вследствие чего и был сделан ею срочный криминальный аборт. И как результат – заражение крови, смерть. На похороны приезжала бабушка Елена Игнатьевна.

Перед возвращением в деревню она зашла ко мне передать привет от Саши. Мальчик наотрез отказался приехать к отцу, разделить его горе. «Не отец он мне. Мой отец УМЕР в тот день, когда казнил Таганая. С палачом жить не буду!» – передала она слова подростка.

Не стал Саша поступать и в военное училище. «Не хочу никого убивать», – так он сказал. Всё свободное время на ферме проводит, ветеринару сельскому помогает. В академию собирается, хочет животных лечить!

Уходя, Елена Игнатьевна добавила:

– Я все время думаю: пастух когда-то предупредил Николая: «Бросишь собаку – быть беде». Вот она и пришла, беда-то: и жену похоронил, и с сыном расстался…

Но не знала, не подозревала Елена Игнатьевна, что со смертью мачехи несчастья в семье не кончились.

Мой славный, светлый дружок Саша, хрупкий воробышек – необстрелянный новобранец, погиб при штурме Грозного в первую чеченскую, 31 декабря 1994 года.

В день, когда пришло известие о гибели сына, пьяный Николай долго курил на балконе квартиры на восьмом этаже.

Его остывшее тело нашли утром на асфальте.

В середине девяностых я много ездила по Подмосковью в поисках подходящей земли для загородного дома: хотелось покинуть суетливую Москву, жить уединенно, в сельской тиши, где моим животным было бы вольготно. Навестила и Елену Игнатьевну. Вместе побывали на кладбище. Рядом с дочерью похоронила она и любимого внука Сашеньку и отца его Николая. На семейном памятнике я прочла надпись: «А путь и далек, и долог, и нельзя повернуть назад».