Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Восемнадцать лет. Ебашил по нарастающей. Осенью прогуливал школу. Наплевал на приличия и, пока вас не было, устроил себе каникулы на месяц. Парил в небесах. Вырубался каждый вечер, постоянно нюхал кокаин, от этого из носа постоянно шла кровь, мочился в постель, потому что был так пьян, что не мог дойти до туалета. В девятнадцать лет сидел на системе, стало еще хуже. В двадцать я начал курить кокс. Все деньги, которые вы мне давали, тратил на его покупку, потом перепродавал. Мной заинтересовалось ФБР, меня допрашивали в местном отделении раз пять или шесть. Ни разу им не удалось меня подловить. Двадцать один год. Плохое время. Попробовал крэк и сразу подсел на него. Курил его так часто, как только мог, то есть почти каждый день. Крэк – плохой наркотик, он сильно подорвал мое здоровье. Начались кровотечения, кровь в моче, кровь в кале. Тошнило постоянно. Сам не понимаю, как мне удалось закончить учебу. Вы устроили меня на работу и послали в Европу. Я понимаю – вы считали, что работа пойдет мне на пользу и отъезд тоже пойдет на пользу, но вы ошиблись. Я почти не работал, все время был под кайфом и постоянно вляпывался в истории. Крэка там не достать, зато кокаина вдоволь, и я отводил душу.

Мать рыдает, закрыв лицо руками, по щекам Отца катятся слезы. Он их не вытирает, смотрит на меня.

Из Европы я приезжал повидаться со своей девушкой, она училась в колледже. Вы ее, конечно, помните, потому что она вам очень нравилась и вы надеялись, что у нас с ней что-то получится. Мы с ней поссорились в конце учебы, а потом помирились и общались в письмах и по телефону, и она решила переехать в Европу, чтобы жить со мной. Я дико обрадовался, к тому же считал, что ее приезд даст мне шанс исправиться. Я понимал, что должен буду взяться за ум, потому что она терпеть не может все это дерьмо, в котором я увяз. Я здорово на это надеялся, и радовался, и был в таком восторге, что нарушил свое правило – никогда не звонить ей пьяным. Три вечера подряд я названивал, не помню, что я нес, потому что каждый раз вырубался. Когда позвонил в четвертый раз, трубку взяла ее мать и сказала, чтобы больше я никогда не звонил, ее дочь не желает меня знать. Я психанул, ушел в запой, а потом решил приехать в Штаты, чтобы повидаться с ней, – она собиралась в школу на встречу с друзьями.

Больше я не в силах смотреть на родителей, поэтому смотрю в стол.

Я вылетел из Парижа в Чикаго, из Чикаго доехал до Огайо. Выждал время, чтобы полностью протрезветь, а когда протрезвел, пошел к ней, но она не стала со мной говорить. Сказала, чтобы я убирался, она не хочет ни видеть меня, ни разговаривать со мной, вообще знать меня не желает. Я был в отчаянии. Пошел, напился, обкурился до чертиков, а когда нагрузился так, что полегчало, решил отыскать ее и поговорить еще раз. Я подъехал к бару, где обычно мы зависали, я знал, что она должна быть там. Подъезжая, увидел, что она перед баром разговаривает с друзьями. Я смотрел на нее, на дорогу не обращал внимания, съехал на обочину и задел полицейского, который стоял там. Я не сильно ударил его, потому что ехал со скоростью всего пять миль в час, но задел его. Она видела, как это произошло, и другие тоже видели. Коп вызвал подкрепление, а я сидел в машине, смотрел на нее и ждал. Подкрепление приехало, они подошли ко мне и попросили выйти, я сказал – я вам нужен, так сами потрудитесь, вонючие свиньи. Они открыли дверь, я упирался, тогда они отмутузили меня дубинками и вытащили из машины. Они с криками волокли меня, избивая на ходу, а я призывал толпу напасть на копов и освободить меня, но напрасно. Она стояла и плакала, и я, уже в полицейской машине, спросил, придет ли она поручиться за меня, и она кивнула и сказала – да, приду. Ночь я провел в тюрьме, а наутро мне предъявили обвинение по статьям «Нападение с применением смертоносного оружия», «Нападение на представителя закона», «Управление автомобилем под воздействием алкоголя или наркотических средств», «Нарушение общественного порядка», «Сопротивление при аресте», «Управление автомобилем без прав», «Подстрекательство к насилию», «Хранение наркотических веществ с целью распространения», «Нанесение увечья». Из всей этой чуши правда только одно – у меня нашли наркоту, но я затарился для себя, а не на продажу. Моя подруга не появилась, так что залог заплатил с кредитки один приятель, и я улетел обратно в Париж. Насколько я знаю, меня до сих пор разыскивают по этим обвинениям.

Поднимаю глаза. Родители молчат и плачут, оба. Слезы текут по щекам, Мать тяжело дышит. Не выдерживает и начинает рыдать навзрыд. Я жду, когда она успокоится, но нет. Она все рыдает, рыдает, рыдает. Отец кладет руки ей на плечи, что-то шепчет на ухо, но это не помогает. Мать рыдает. Я смотрю на нее, жду, когда она успокоится. Это тянется целую вечность. Целую вечность, черт возьми. Когда она затихает, я продолжаю.