Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Я закрываю книжку, звуки кларнета подхватывают меня, обнимают, обнимают, обнимают. Глубокие, спокойные, медленные, нежные звуки кларнета, как и мысли в моей голове. Обнимают меня, обнимают меня, обнимают меня.

Живи и давай жить.

Не суди.

Принимай жизнь как она есть.

Не отвергай жизнь.

Все будет хорошо.

Вопль, долгий, пронзительный, леденящий кровь, словно кричит ребенок, которого зажаривают живьем.

Привстаю на кровати. Вокруг темно и тихо. Может, приснилось? Вопль повторяется. Вопль ребенка, которого зажаривают живьем.

Вылезаю из кровати, выхожу из палаты, иду в ту сторону, откуда доносится вопль. Он доносится из холла, и с каждым моим шагом становится громче, отчаяннее. Как будто ребенка, на хер, зажаривают живьем.

Мне страшно. Даже волосы на затылке встают дыбом, и волосы на руках тоже, сердце колотится, в ушах звенит, и вопль все громче, отчаяннее с каждым шагом. Подмывает остановиться, не идти дальше. Мне страшно. Бедный ребенок. Мне страшно. Бедный ребенок.

Поднимаюсь на верхний ярус. Там еще двое человек, с перекошенными лицами смотрят вниз на нижний ярус. Я смотрю туда же, куда они, откуда эхом разносятся душераздирающие вопли. На диване стоит Рой, в руке у него толстая деревянная палка устрашающего вида, вроде биты, с окровавленным концом. Он размахивает этой палкой, целится в невидимых врагов и орет во всю мощь легких. Одежда, потасканная и рваная, покрыта пятнами грязи и крови, лицо, волосы, руки – тоже, глаза расширены, взгляд невидящий, белки – красные, как раскаленный уголь, а зрачки черные-пречерные.

Подтягиваются еще люди, привлеченные жуткими воплями, выстраиваются на верхнем ярусе, смотрят на Роя в растерянности, не понимают, как реагировать, что делать, как успокоить его. Приступ безумия усиливается, Рой начинает скакать на диване, одной рукой молотит палкой по спине, а другой раздирает себе лицо. Изо рта вылетает пена, капли крови разлетаются по ковру и стенам, в штаны он то ли уже обмочился, то ли мочится сейчас. Похоже, он не замечает, что на него смотрят.

Приходит Линкольн с крупным мужчиной в серой униформе и с переносной рацией – видимо, с сотрудником службы безопасности. Они минуту стоят на верхней ступени лестницы, глядя на Роя и о чем-то тихо переговариваясь. Потом замолкают и спускаются по лестнице, а Рой прекращает визжать, смотрит на них, поднимает палку и начинает целиться в них.

Почему вы хотите убить меня?

Отвечает Линкольн. Тихо, спокойно.

Рой?

Почему вы хотите убить меня?

Мы не хотим убить тебя, Рой.

Они доходят до нижней ступеньки лестницы и останавливаются.

Кто тут Рой?

Линкольн делает шаг вперед, его спутник остается на месте.

Ты что-то принял, Рой?

Рой скачет вверх-вниз на диване. Размахивает палкой.

Я не Рой.

Линкольн делает еще шаг вперед.

А кто ты?

Меня зовут Джек, и я убью тебя. Я УБЬЮ ТЕБЯ, УБЛЮДОК!

Линкольн оглядывается, кивает спутнику, и тот что-то говорит по рации. Линкольн снова поворачивается к Рою.

Привет, Джек.

Я размозжу тебе башку, двуличный ты сукин сын!

Почему, Джек?

Потому что я убийца. Хладнокровный и безжалостный убийца.

Входят еще двое в сером. Первый хмыкает. Линкольн оборачивается, подзывает их кивком и делает шаг навстречу Рою. Трое в сером достают из карманов резиновые перчатки, надевают их.

Может, отдашь мне палку, Джек?

Рой размахивает палкой.

Это не палка, это дубина. Я человек-молот.

Трое приближаются.

Может, ты положишь дубину, Джек?

Ты ее получишь только через мой труп, ублюдок.

Трое окружают диван, Линкольн стоит перед Роем. Рой злобно озирается, рычит, крутится волчком, чтобы прикрыться.

Я размозжу вам черепа, сволочи!

Рой.

Я размажу ваши мозги по полу, ублюдки.

Рой.

Трое в сером смотрят на Линкольна, Линкольн – на Роя. Рой крутится на месте, размахивает палкой и визжит.

Я Джек, человек-молот. Я сделаю из вас из всех кровавое пюре, сволочи.

Линкольн кивает тому, который пришел с ним вместе, а тот кивает двум другим. Когда Рой поворачивается спиной, один набрасывается на него сзади, вырывает палку, швыряет и ее, и самого Роя на пол. Двое других в ту же секунду прыгают сверху, выкручивают ему руки, а он царапается и пытается их укусить. Поняв, что ему не вырваться, он начинает визжать, визжать, визжать. Как ребенок, которого зажаривают живьем.

Почти все отделение собралось на верхнем ярусе и смотрит, как скручивают Роя. Один человек держит его за ноги, другой за руки, третий за плечи. Они несут его вверх по лестнице, выносят из отделения, и его крики доносятся из лабиринта коридоров. Хотя Рою явно не предстоит ничего хорошего, я думаю, вряд ли ему будет хуже, чем сейчас. Хуже просто быть не может. Эти вопли. Нет, точно не будет хуже.