Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Он улыбается.

Ты отличный друг, и я буду скучать по тебе.

Он кивает.

Я тоже буду скучать, Джеймс.

Он протягивает руку, я пожимаю ее. Потом мы обнимаемся, Майлз говорит – удачи, Джеймс, я говорю – и тебе удачи, Майлз.

Пойдем на завтрак?

Я киваю.

Да.

Мы выходим. Идем по коридорам, входим в стеклянный коридор, который отделяет мужчин от женщин. Я ищу Лилли, но ее нет в зале. Мы выходим из коридора, Майлз берет поднос, тарелку с яйцами и сыром, а я чашку кофе. Мы идем за наш стол, за которым сидим всегда. В углу.

Я сажусь, пью кофе и высматриваю Лилли. Майлз ест яйца и сыр. К нам подсаживаются Матти, Майкл и Тед, я прошу их записать мне свои адреса и телефоны. Майкл дает и то и другое, Матти только адрес, без телефона, а Тед ни того ни другого. Я прошу Матти расписаться, он спрашивает – зачем, я отвечаю, что хочу иметь его автограф, он смеется и говорит, что теперь он не такая важная персона на хер, чтобы раздавать автографы. Я говорю – распишись, для меня ты именно такая персона. Он улыбается и пишет «Джеймсу, от хренового чемпиона этого чертова наркоманского центра. Надеюсь, мы не так скоро сдохнем и может еще не раз встретимся, это было бы просто охуенно. Твой друг Матти Джексон, в прошлом абсолютный чемпион мира в легком весе».

Я беру листок и прячу в карман, поглубже. Потом отпиваю глоток кофе и жду. Отпиваю еще глоток и жду.

Наконец, вижу Лилли, она идет по коридору. С ней начальница ее отделения, так что она не смотрит на меня. Я наблюдаю, как она становится в очередь, берет поднос, ставит на него чашку кофе и тарелку с пончиком. Смотрю, как она проходит в женскую половину, садится за стол. Начальница заставляет Лилли сесть спиной ко мне.

Я встаю, прощаюсь с друзьями. Они спрашивают, когда увидимся снова, я отвечаю – только в большом мире. Обнимаю всех по очереди. Благодарю за дружбу, желаю удачи, говорю – надеюсь, все у вас наладится.

Беру чашку, ставлю ее на конвейер. Я стою, смотрю, как она уезжает навстречу чистоте. Это последняя чашка кофе, которую я выпил здесь. Прощаюсь и с ней. Поворачиваюсь, прохожу в коридор. Мой взгляд прикован к Лилли, хоть она и не видит меня. Пройдя до половины коридора, я останавливаюсь, оборачиваюсь и смотрю сквозь стеклянную стену.

Стол Лилли шагах в тридцати от меня. До него еще четыре или пять столов, всего в женской половине около тридцати столов. Все заняты. Я стою и смотрю. Стою и смотрю. Смотрю на затылок Лилли, на ее длинные прекрасные волосы, на руку, которая подносит пончик ко рту. Женщина за соседним столиком указывает на меня, и все по очереди, следуя за ее рукой, оборачиваются и смотрят на меня. Наконец, начальница отделения поднимает голову и смотрит на меня. Я не двигаюсь с места. Любуюсь прекрасными черными волосами Лилли, ее прекрасной рукой. Я улыбаюсь тому, что она ест пончик, думаю – как это славно. Начальница отделения жестом показывает мне, чтобы я уходил, но я не двигаюсь с места.

Лилли замечает, что начальница смотрит куда-то и машет рукой, она оборачивается и видит меня. Она улыбается. Я любуюсь ее прекрасным лицом, прекрасными алыми губами, прекрасной бледной кожей, синими прозрачными, как родниковая вода, глазами. Прекрасными, прозрачными, как родниковая вода, синими глазами. Я ничего, кроме нее, не вижу. Прекрасная Лилли.

Она отворачивается. Вижу, как начальница что-то ей говорит, но не могу разобрать, что. Судя по всему, Лилли ей отвечает. Начальница отделения опять что-то говорит. Слов не разобрать, но вижу выражение ее лица. Она сердится все сильнее. Лилли снова отвечает, потом встает, резко отодвигает стул и идет к выходу из зала. Начальница отделения вскакивает, что-то кричит ей вслед. Лилли не обращает на нее внимания, продолжает идти к выходу. Я встречаю ее в коридоре. Улыбаюсь, пока она идет навстречу мне. Сам иду навстречу ей. Сердце колотится как сумасшедшее. Я улыбаюсь, она улыбается. Ускоряет шаг. Она прекрасна, так прекрасна. И внешне, и внутренне. Я люблю ее. Она идет ко мне. Люблю ее.

Распахиваю руки. Она влетает в мои объятия. Я сжимаю ее, сжимаю крепко, изо всех сил. Она обнимает меня. У нас нет слов. Вокруг нас тишина, рядом с нами ни души. Я слышу, как бьется ее сердце. Я знаю, что она слышит, как бьется мое сердце. Все остальное ерунда. Больше ничего не существует. Только я и она. Ее сердце и мое сердце. Ее сердце и мое сердце. Я целую ее в шею, вдыхаю запах ее волос, сжимаю ее тело, такое худенькое, хрупкое. Слышу, как она плачет, уткнувшись мне в плечо, тихонько всхлипывает, ее слезы скатываются с ее щеки мне на шею, на рубашку. Я шепчу – люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я шепчу – люблю тебя – прямо ей в ухо. Она поднимает голову, не покидая моих объятий. Она поднимает голову, чтобы увидеть мое лицо, а я видел ее лицо. Она улыбается, а слезы струятся по щекам. Губы дрожат, глаза от слез стали еще синее. Я улыбаюсь ей. Говорю.