Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Я беру поднос, занимаю очередь. Беру себе тарелку с гуляшом, тарелку с куриными палочками и рисом, тарелку с паштетом. Иду с подносом в зал. Мои товарищи расположились в дальнем углу. Направляюсь к ним.

Сажусь так, чтобы видеть Лилли, а она видела меня. Леонард, Эд, Тед, Матти и Майлз обсуждают предстоящий матч в тяжелом весе. Они спрашивают, что у меня новенького, я рассказываю про приговор, который мне светит. Все ошарашены. Они и представить не могли, что все настолько серьезно. Леонард спрашивает, что я натворил, я рассказываю. Эд и Тед в один голос говорят – чистая работа, три года за то, что навалял копам, оно того стоит. Матти говорит, что знает несколько славных приемов, которые пригодятся, если я окажусь в тюрьме, и он меня им обязательно научит. Майлз спрашивает, в чьей юрисдикции находится дело. Едим. Я поглядываю на Лилли. Беседуем. Тюрьма – главная тема разговора. Все там уже побывали, кроме меня и Майлза. Леонард отсидел в легкую, как он выражается, четверочку в федеральной тюрьме Левенворта, в Канзасе. Матти провел шесть лет в исправительной колонии для несовершеннолетних, где и освоил бокс. Эд отбыл два года в Джексоне, в Мичигане за нападение с целью причинения тяжких телесных повреждений. Теда дважды отправляли в Анголу [6] Тюрьма штата Луизиана с режимом максимальной изоляции заключенных, «коридором смертников» и камерой для приведения в исполнение смертных приговоров. – Прим. пер. , в болота Луизианы. Майлз говорит, что приговаривал людей к Анголе, но никогда ее не посещал. Говорит, что, судя по рассказам, Ангола это сущий ад. Ее еще называют фермой. Расположена посреди болот, климат жаркий и влажный, ближайший город в пятидесяти милях. Камеры часто оставляют открытыми, охраны во дворе нет, банды заключенных, сформированные по расовому признаку, постоянно воюют между собой. В морге всегда свежее пополнение. Помимо того, что заключенные дерутся, прячутся и пытаются уцелеть, они работают по четырнадцать часов в день на государственных полях – роют ирригационные каналы и выращивают овощи.

Тед смеется и говорит, что не так страшен черт, как его малюют. Майлз отвечает – если ты и правда так считаешь, то либо ты больной, либо сам себя обманываешь. Тед перестает смеяться и говорит, что ему маячит пожизненное без права досрочного освобождения по закону о третьем тяжком преступлении, и он на всякий случай настраивает себя. Майлз спрашивает, что у него за статьи, а Тед отвечает – вооруженное ограбление в девятнадцать лет, за что он получил четыре года, хранение запрещенных веществ с целью распространения и ношение автоматического оружия в двадцать пять, за что он получил три года, и совсем недавно, в тридцать лет, половая связь с лицом, не достигшим совершеннолетия, его поймали на заднем сиденье гоночного авто с пятнадцатилетней дочерью шерифа из маленького городка. Майлз спрашивает, почему окружной прокурор впаял ему половую связь с лицом, не достигшим совершеннолетия, если знал, что тому светит пожизненное без права досрочного освобождения. Тед смеется и говорит, что он проделал то же самое с двумя дочками окружного прокурора, но они втрескались в него и не захотели писать заявления. Майлз недоверчиво качает головой и спрашивает, не хочет ли Тед, чтобы тот помог ему. Тед говорит – конечно, хочу, черт возьми, как-никак на карту поставлена моя жизнь. Майлз говорит – посмотрим, что можно сделать. Мы заканчиваем обед, встаем из-за стола. Выходя из столовой, я замечаю Бобби – он сидит за столом с тем самым типом зловещего вида, который почему-то мне кажется знакомым. Бобби таращится на меня. Тот парень тоже. Я смотрю на них. Я принимаю вызов.

Выходим из столовой. Мои друзья отправляются на лекцию, а я иду в Семейный центр. Войдя в холл, вижу родителей, они сидят на тех же местах, что вчера. Когда подхожу к ним, они встают, приветствуют меня. Папа говорит.

Как прошел обед?

Хорошо.

Мама говорит.

С кем ты обычно сидишь?

Да завелись у меня тут друзья.

Кто они?

Ты правда хочешь знать?

Говорит Папа.

Конечно, мы хотим знать.

Мой самый лучший друг – какой-то мафиози. Сосед по палате – федеральный судья. Остальные – крэковые наркоманы и пьяницы. Еще у меня есть вроде как девушка, она проститутка, торчала на крэке и колесах.

Мать поеживается, но пытается это скрыть. Она говорит.

Они хорошие люди?

Я киваю, улыбаюсь.

Да, хорошие, и, как ни странно, лучших друзей у меня никогда не бывало.