Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 1

В тихий час я глубоко вздохнула, накрылась одеялом. Белый дождь завивался в сонном небе, било солнце, я смотрела на мир сквозь розовые веки, пытаясь представить — каково это, когда тебя нет…

Рубль исчез с батареи. Я вскочила. Бабушка!

Мне было пять. Это был мой первый в жизни бунт. Бабушка улыбнулась и выдала мне вместе с задубевшим рублем алый кожаный кошелек. Он закрывался на круглые железные шишечки, имел петлю, его надо было по-дамски носить на запястье. В него я положила сокровище и пошла гулять.

Сейчас я понимаю, что Верунчик уже поджидала меня под мокрым тополем. Но тогда — я рыла норы в песочнице… Влажный песок звал строить замки, рыть ходы… Малыш Аль бежал, стены осыпались, принцесса Элиза бросалась вслед и спасала его… Кошелек болтался на руке, мешал… Я отложила его в сторону… Навсегда.

А на стихийном базаре у магазина «Овощи-фрукты» за каких-то два часа наш запас растений сократился вчетверо! Мы перебирали пальцами в тяжелых карманах, и я снова мечтала, мечтала.

— Будем повышать цены, — сказала Ксюня.

Действительно, как же мы не догадались! Глупые старые огородницы, они не повышают цен, им это не приходит в голову, они еще и накладывают сверх веса!

Подошла строгая женщина в рубиновых сережках, поинтересовалась моим кактусом. Я уверенно отвечала — девяносто копеек! Да! Мой кактус стоил девяносто копеек!

— Хорошо, — сказала покупательница.

«Вот тебе раз», — подумала я.

Ровно через неделю она вернется: ей нужен именно этот кактус. Но мысленно я уже продала его за рубль пятьдесят. Договорились, что в срок я принесу похожий.

Этого не случилось.

Третий день нашего делового предприятия выпал на понедельник. Людей было мало, Ксюня спала, положив голову мне на колени. Вдруг из-за стены дома, как будто по частям, выдвинулись углы седого каре, острый нос, один за другим оба глаза с гладкими полукруглыми веками. Анна Соломоновна Ключникова, наш классный руководитель. Я перестала моргать, ветер надул слезы.

Анна Соломоновна преподавала английский язык. Она приехала из Лондона.

Она называла учеников на вы.

— Василий! Ну почему «вэ бук»! Я вам повторяю, — говорила она, — это межзубный звук, межзубный! The book! The! Повторите!

— Вэ…

— The! Повторите! The! — Анна Соломоновна артикулировала и была похожа на змею, выбрасывающую вперед язык.

— Вэ…

Анна Соломоновна шептала:

— Шок…

Сильнейший шок случался, когда Василий описывал свое семейство словами «ай хэв э мавэ, э фавэ энд э бравэ». Анна Соломоновна ставила двойку, говорила тихо:

— Ноу пейн — ноу гейн.

— Это латынь, — хрипела мне на ухо Вьюшкина, она ходила на живопись в школу искусств.

— Что это значит? — шептала я.

— Смерть еретикам, — шептала Вьюшкина.

Вэ или не вэ — какая разница. У него есть брат. И у меня есть, он есть.

По иронии, именно Анна Соломоновна приобщит меня к чтению. В девятом классе будем обсуждать прочитанное за лето, я с чьей-то подсказки сообщу: «Анжелика и король».

— Как можно! — закричит, замашет руками. — Как можно! Тратить такое важное в вашей жизни время! На весь этот жуткий новодел!

Огнем взметнутся старые, незнакомые мне имена… Во мне затлеет злое любопытство… Так случится в будущем. А в то лето я только перешла в пятый, и Анна Соломоновна, как лезвие, прорезала пространство по направлению к нам.

Молниеносно вытряхнуть мелочь из бумажного стаканчика, метнуть в карман платья.

— Ксю! Ксю! Ключка идет! — Я трясла Ксюню.

Она села и оглянулась, потирая на щеке след моего нарядного волана. Наконец ей удалось сосредоточиться. Ключка смотрела в упор.

— Так-так!

Совсем не к месту — сцена из фильма: английский аристократ видит жену в чужих объятиях и холодно произносит: «Well, well…»

— Ну и почем кактусы?

— Тридцать копеек! — мастер внезапных скидок, я уронила цену впятеро.

— Тридцать копеек? Пусть ваши родители позвонят мне сегодня, — сказала Анна Соломоновна и удалилась.

Разливался хищный закат. Идти домой было страшно. Старушки жалели нас, набили нам карманы стручками гороха.

— Мама, тебе надо позвонить Анне Соломоновне. Мы продавали кактусы, ну, ты знаешь. Она что-то хочет тебе сказать, но мы ничего такого не делали…

— Какие еще кактусы? Кто продавал кактусы?

— Ну я давно тебе говорила.

— Какие кактусы? Ты ничего не говорила!

Страшного разговора не произошло, я не была наказана. Но стало ясно: с торговлей покончено.

— «Из них же вырастут спекулянтки!» — на следующий день Ксюня, кривляясь, изображала Ключку у себя на кухне, прислонив к уху огурец: «Алло! Алло! Они сидят там среди торгашей, среди ящиков!»