Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 2

Ма обычно возвращается около семи, но у меня отметка в блокноте, что сегодня у нее какие-то практики, и она вернется еще позже. Ма залетает в квартиру в четыре дня, очень шумная, в шершавом пуховике:

— Леня, ты дома?! Поставь чайник — я замерзла, жуть!

Я выползаю в коридор, мама сует мне куртку, вешаю ее, щелкаю на кухне чайником.

— Котик, глянь в красной железной коробочке, там пуэр остался? Жуть как хочется пуэрчика! Ты меня, наверное, не ждал так рано, я уж думала — приду, а ты тут вечеринку закатил, — мама хохотнула, хлюпнула носом.

Я хотел сказать что-нибудь саркастическое насчет вечеринок, но она тараторила быстро, не давая мне вставить слова:

— Короче, у нас хатха-йогу на пятницу перенесли, плюс Ирина Геннадьевна приболела, не пришла на сеанс. Горло у нее першит! Господи! Я ей сколько раз говорила, что кашель — это от невысказанных обид, но нет, зачем тетю Римму слушать — лучше мы будем полоскать горло фурацилином!

Мама очень возмущалась, когда ей предпочитали классическую медицину или психотерапию. Если у человека не получалось отправлять запросы Вселенной — это исключительно его вина. Была пара человек, которые занимались с ней годами, а так люди постоянно уходили от нее, засомневавшись в компетенции. Зато у нее был я: я был самым любимым пациентом, я не мог никуда уйти, я не мог сомневаться в правильности методов, потому что мне четырнадцать, и методики могут не работать только от моего подросткового максимализма.

— Ма-а! У Макса др сегодня, сможешь меня к боулингу подвезти? Тому, который на Мичурина?

— Ай?! Ну, глупыш, я вижу, утром ты плохо слушал: тебе сегодня звезды сулят беду, нужно избегать людных мест, думаю, ты сегодня, котеночек, останешься дома, а то получишь мячиком по своей макушечке, — мама погладила меня по загривку, тон был насмешливым.

Она на самом деле не такая ведомая и в любом другом случае отпустила бы меня, что бы там звезды ни говорили (вручила бы с собой пару заряженных камней, но это пустяки), но сегодня утром я начал с ней спорить, так как она в край меня заманала выспрашивать, кто по знаку зодиака мои одноклассницы:

— Ма, ну положение планет в небе в день появления человека на свет ну никак не может повлиять на его характер, ну хватит!

— О! Типичный Телец!

Это была ее тактика: когда с ней спорят, она строит дурочку и твердит свое, не слушая никакие аргументы, при этом она может с сожалением причитать, будто объясняет что-то умственно отсталому или ребенку с вершины своего всепоглощающего опыта. Раньше я бы начал канючить или пытался бы ее переубедить, но был уже научен, что это все бесполезно. Я поступил по-взрослому — ушел в комнату, хлопнув дверью.

У прикроватной тумбочки нашел новое издание «Транссерфинга реальности» — ма все надеется, что я его прочитаю. С него все началось. Когда отец ушел, она долго в себя приходила, а потом ей посоветовали этот эзотерический бред. Иногда думаю, что лучше б она пила.

Вчера перед сном ма зашла ко мне, сказала отключить будильники — завтра я в школу не иду. Где-то полдевятого все равно проснулся от звонка в дверь и звучной маминой суеты. Некоторое время пытался уснуть, потом пошел на кухню: ма раскладывала блинчики на тарелку и прятала в урну пакеты из Теремка.

— Ой, котеночек, ты уже встал?! Прости, я, глупая, шумела! Ты думаешь, мать такая занятая, про семью забыла, ан нет! Садись, кушай: блинчики с вишневым джемом, я помню, как ты любил, когда папа их готовил, — немного замялась, губы скривились, но она тут же взяла себя в руки, улыбнулась. — Я взяла еще с ветчиной и сыром и без начинки, вчера сметанки прикупила.

Я сел за стол. Папа делал другие блинчики. Ма бегала по кухне, косилась на меня хитро, поджимала губы:

— Ленечка, ты, видно, не помнишь, какой сегодня день, — протянула мне на ладони зеленоватый кусок, — ровно год назад тебе вырезали желчный камень! Я его тогда у врачей забрала, тебе показывать не стала, в общем, сегодня мы его с тобой закопаем! Ну, понимаешь, от сглаза! Чтоб больше такого не было, я уже и заговор нужный подобрала.

— Ма, я не буду этой хренью заниматься, какой камень, куда закапывать?

Я встал, хотел уйти — мамины глаза наполнились слезами, нижняя губа дрожала. Она протянулась через весь стол, схватила меня за запястье и зарыдала:

— За что ты так с матерью-то?! Тебя ж уберечь стараюсь, места себе не нахожу, по ночам слушаю из-за двери, спишь ли ты, дышишь ли?! А вам всем все равно! И отцу твоему было все равно, достань валерьянку мне из шкафчика, целый пузырек выпью — насмерть успокоюсь! Не буду больше никому мешаться, — она прижала руки к лицу, уткнулась в стол и завыла. — Посмотри, до чего мать довел, доволен?