Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 2

Галя.

Галя молодая, ждет второго ребенка, ее привезли из гинекологии. Так, на всякий случай, она попросила консультацию флеболога и УЗИ, пока в больнице. Обнаружили тромб, и теперь, между разговорами со мной, она отвечает Л. А. на вопросы про аллергию, а потом дорассказывает мне свою историю: врач назначил ей препарат, от которого началось кровотечение. Ее на скорой привезли сюда, в гинекологию, положили и, по ее рассказу, ничего не делали. Кровотечение прекратилось само, ее решили выписывать, но тромб помешал. Галя сердится. Она старшая медсестра в роддоме, ей мой остров не нравится, у нее есть свой.

— Послушай, Л. А. чудесный. Он тебя починит. Ты не нервничай. Остальное пройдет само, — уверенно перекрикиваю я Вторую Болтливую.

Все время тошнит, я ухожу в коридор, дохожу до больничного сада, смотрю в окно и иду обратно. Иду опять к саду. Я хожу быстро, за царские десять минут уже получается гораздо больше туда-сюда, чем раньше. Из-за этого совсем скучно. Я пробую читать прямо на ходу.

— Идите отдыхать — тихий час, — говорит мне Красавец.

— Я не устала.

— Все равно, режим дня — для кого? — и, поправляя франтовским жестом халат на плече, прячется в ординаторской.

— Откуда мне знать, — говорю я ему в дверь, — нечего командовать чужими, — и показываю язык.

Дверь распахивается, и из ординаторской, переминаясь с ноги на ногу, выходит фламинго. Розовый-прерозовый. С небольшой сумкой. Смотрит на меня, протирает лысину влажной салфеткой и идет к лифту. Я иду за ним. Двери лифта открываются, и он заходит.

— Вам какой этаж? — спрашивает у него бело-зеленый доктор.

— Пятый. Чего уставилась? Иди в палату, а то расскажу Л. А.

Фламинго вынул из своей сумки губную помаду и накрасил себе брови.

— Это моя помада! — почти задохнувшись от возмущения, сиплю я.

— Иди спать! — огрызнулся он.

— Вор!

— Дура!

— Ябеда!

— Больная!

Ничего себе… Я в шоке звоню далианской подруге.

— А что ты от фламинго хотела? Эти птицы вытворяют, что им вздумается. Ты же понимаешь, мир устроен не так, как мы ожидаем. Хорошо, что не воробьи, эти вообще наглые. — Здесь же больница! Кажется…

— Больница. Вполне вероятно. Ты уверена? Спроси у Л. А. Чудеса от места и времени не зависят.

Я читаю книжку и смеюсь. Стараюсь потише, хотя там, под обложкой, все очень смешно, но соседки спят. Дисциплинированные.

Л. А. с медсестрой привезли Галю после операции.

Царь перекладывает ее с катального стола и ругает стул, который стоит как раз за моей кроватью. Я откладываю книжку, хочу дождаться и спросить про фламинго.

— Как ты мне надоел, — строго говорит стулу Л. А., и тот, видимо, от стыда, немедленно разваливается. Л. А. переносит стул за мою тумбочку и соединяет развалившиеся части — фокус! Стул как новенький.

Мне видна только железная ножка этого негодяя, видимо, регулярно раздражающего нашего Царя своим бестолковым стоянием в ненужном месте. Могу выкинуть стул на помойку. По частям он вполне пролезет в окно, если открыть фрамугу. Спросить?

Но тут, наблюдая за происходящим, я вдруг понимаю, кто отодвинул мою кровать от стены в день операции, — Царь! Вот почему я не могла нажать смешную штучку с английским текстом.

— Можете переехать с простыней, — говорит Гале Л. А., видимо, опасаясь, что ее простыня вытворит что-нибудь подобное стулу. А возможно, Галю привезли вовсе не с пляжа, потому что моя пляжная простыня осталась у него в руках, пока я «переезжала». Надо присмотреться к этому стулу, что-то он не то вытворяет.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спрашивает Л. А.

— Отлично! — отвечает Галя.

— Ну, как и должно быть у старшей сестры. Сейчас вам ледяной пузырь принесут, — весело обещает он и убегает.

Я предлагаю Гале пирог и чай, который мне днем привезла мама.

— Только с тобой. Одна не буду.

Галя рассказывает мне про операцию и, повторно, о том, как она на этой операции оказалась. Мне интересно. Я пытаюсь понять, почему здесь все говорят по два раза. Я ем вместе с ней через тошноту и с опаской поглядываю на стул.

— Слушай, ты фламинго в лифте не видела?

— Розового? С сумкой?

— Да.

— Я думала, мне показалось.

— Не… он еще с пролысиной и…

— Кто я? — вдруг кричит баба Настя, прерывая нас.

Мы с Галей переглядываемся. Фламинго — пустяк.

— Она спала весь день почти, — говорю я, пожимая плечами.

— Бабуль, ты в больнице, — кричит ей Галя, — не помнишь, как ее зовут?