– Слушай, – сказал я медленно. – Я должен защитить Семью. Плевать мне на Вечную Награду. Серьезно. Я должен спасти их, потому что… – впервые я был вынужден проявить настоящие чувства. И теперь мой голос изменился. Он был твердым, меня больше не заботило, понравлюсь ли я Фальстафу или кому-то еще. Но пока я говорил правду, я не мог не чувствовать, что слушаю кого-то еще. Кого-то, кто говорит мне то, что произносил я. – Потому что я люблю их. Потому что знаю, что в глубине души они любят друг друга больше всего на свете. Я понимаю, о чем ты думаешь. Я сентиментальный лабрадор, я не знаю, что несу. Я должен нюхать вонючие кучи и гоняться за белками. Мне нужно расслабиться. Жизнь дрянь, а потом сдыхаешь. Привыкай. Но дело в том, дело в том, что я не могу привыкнуть. Правда, не могу. Я слежу за Семьей каждый день из своей корзины, и я понимаю их полностью. Я понимаю, что они хотят счастливого финала, хотят остаться вместе. И еще они верят, что у них это получится. Несмотря на их отдельные жизни, работы, желания и все внешние опасности. Видишь ли, ты можешь подшучивать над Пактом. Но без единого свода правил, без веры во что-то все распадается. И я не могу этого допустить… потому что… потому что я и есть Семья. Когда они счастливы, я счастлив. Когда им больно, мне тоже больно. Когда я обнаружил Шарлотту на полу ванной, когда она проглотила те таблетки…
– Шарлотта? – Фальстаф внезапно заинтересовался тем, что я говорю.
– Она младший ребенок. Недавно она пыталась убить себя. Это было ужасно. Я чувствую ответственность за нее. Она злилась все время, потому что все казалось бессмысленным, но теперь, похоже, она начинает видеть свой путь. Если что-то случится с Семьей, ей будет очень больно. Не знаю, сможет ли она оправиться, серьезно.
– Слушай, Принц. Ты ничем не можешь помочь…
Я внимательно на него посмотрел.
– Я не говорю про Пакт лабрадоров. Уже нет. Я хочу защитить Семью, несмотря ни на что. Мне нужна твоя помощь. Если бы ты знал Шарлотту, ты бы мне помог.
Фальстаф подумал. Какая-то внутренняя борьба отражалась в его темных, полуспрингерских глазах.
– Я знал Шарлотту, – сказал он наконец, хотя, чтобы слова обрели смысл, потребовалось еще больше времени. – Когда жил здесь раньше, с Саймоном.
Две машины промчались мимо стены парка, обменявшись злобными гудками. Шум будто исходил из другого мира.
Фальстаф, которого я наблюдал, был совершенным незнакомцем. Он выглядел печальным, даже виноватым. О чем он, черт возьми, говорил? Я хотел вернуть прежнего Фальстафа. Внезапно я уже не хотел новых сведений. Я хотел зарыться головой в вонючую кучу и вдыхать запахи, пока не потеряю дар рационального мышления. Я хотел сбежать на волю. Хотел не думать ни о чем.
– Слушай, Фальстаф…
– Твоя хозяйка… Кейт… она приносила малышку к Саймону, показать. Ей пришлось. У нее не было выбора. Если бы она это не сделала, Саймон рассказал бы Адаму. – Он помолчал, поняв, что сообщил мне слишком много. И все же, одновременно, слишком мало.
– Сказал Адаму?
– Принц, извини, я уже тебе говорил. Я лишь хотел, чтобы ты забыл про Семью. Я знаю, сколько боли это тебе причинит. Видишь ли, ты ничего не можешь исправить, буйно… Принц, совсем ничего.
– Исправить что?
Он закрыл глаза и сказал:
– Тот факт, что Саймон – отец Шарлотты.
Парк качнулся, я потерял равновесие. Я едва мог дышать, а где-то вдали смеялись белки. Все погрузилось во тьму.
Я обнаружил, что мне трудно говорить. После короткой паузы Фальстаф продолжил:
– Он рассказывает мне всякое, когда Эмили спит. Думает, я не понимаю. Но он вернулся ради нее. Ради них обеих. Шарлотты и ее матери. Он хочет свою Семью, а Эмили не может иметь детей. По крайней мере, с ним. Когда Шарлотта была маленькой, он не был готов. Он хотел только увидеть ее, и все. И затем он сбежал со мной в Лондон. Но теперь вернулся. Он игнорирует Эмили, поэтому она старается, чтобы он заревновал. Но ее план не действует. Саймону это нравится, он хотел, чтобы все это случилось. Он ждет подходящего момента. Чтобы сказать Адаму про Шарлотту. А потом, когда он это сделает, он скажет Кейт про Адама и Эмили.
Я уставился на Фальстафа, когда все эти новости улеглись в моей голове.
– Он знает об этом?
– Она хотела, чтобы он узнал. Почему она выбрала парк для своих действий? И она все равно ему рассказала. Прости, буйнохвост, но теперь ты должен узнать правду. Семья, которую ты изо всех сил пытался защитить, вот-вот распадется, и не по твоей вине. Ты ничего не сможешь сделать. Ошибки совершались еще до твоего появления. Признай, спрингеры дело говорят. Это их ошибки, буйнохвост. Их ошибки. Они никак не связаны с тобой. Ты просто домашний питомец, лабрадор, который сидит в углу комнаты и смотрит, как все происходит. Остальные поняли все уже давным-давно . Мы ничто. Мы живые украшения. Мы продаем туалетную бумагу и мечты о Семейной жизни. По крайней мере, мы можем хотя бы насладиться процессом.
Читать дальше