Ричард Кондон - Честь семьи Прицци

В восемь часов Коррадо Прицци и Анджело Партанна сидели за завтраком. На завтрак у дона Коррадо, как обычно, была стопка оливкового масла. Анджело ел страчателлу по рецепту Рускони, великого миланского кулинара тринадцатого века, которого в семье Партанна почитали как святого. Дон Коррадо заговорил о деле, не дожидаясь конца завтрака, чем весьма удивил Анджело.

— Филарджи заключат в тюрьму еще до полудня, — сказал он, — и дальше все пойдет согласно нашему плану. Я верну себе банк. Мы неплохо заработаем. Теперь нам нужно решить вопрос с полицией, чтобы мы могли спокойно заниматься бизнесом.

— Я не понимаю, как это возможно, — сказал Анджело. — Если мы выдадим второго участника и он заговорит, то нас всех привлекут за пособничество. Это будет конец семьи.

— Я все обдумал, Анджело, и, кажется, нашел выход. Я хочу, чтобы ты сообщил полиции, что кое-кто готов выдать им убийцу в течение следующих сорока восьми часов. Затем позвони Чарли и вызови его сюда.

— Что ты задумал?

— Сделай, как я тебя прошу, Анджело. Это необходимо, чтобы снять полицейский накал.

В десять тридцать Анджело позвонил лейтенанту Хэнли:

— Как держится мистер Финли?

— Как стойкий оловянный солдатик. Говорит, что ему завязывали глаза и затыкали уши. Где он сидел, долго ли и кто его удерживал — он не знает.

— Молодец. А у меня для тебя важная новость. Сегодня утром мы получили весточку, что убийцу Калхейн выдадут вам в сорок восемь часов. Не спрашивай, откуда у меня информация. Могу только сказать, что мой источник — человек, как пишут в газетах, пользующийся непререкаемым авторитетом.

— Каковы наши действия?

— Я позвоню тебе, когда все будет готово, чтобы твои люди повязали его и привезли на опознание Роберту Финли.

— Как Финли его опознает, если он настаивает, что на глазах у него все время была повязка?

— Но когда его похищали, повязки не было. Значит, Финли видел убийцу.

— Понятно. Я буду ждать у телефона.

— Дейви? У меня для тебя подарок.

— Какой подарок?

— Ставь на «Младотурок» против «Бука-ньеров». Они выиграют с разницей в девять очков. Ставь больше.

— Где же в этом городе я могу сделать ставку?

— Я тебе дам номер в Нью-Джерси.

Посмотрев, как Филарджи переходит Мэди-сон-авеню и идет по Шестьдесят первой в свой отель, Чарли поехал к северу на Шестьдесят вторую, затем свернул на Ист-Ривер-Драйв и через Бруклинский мост добрался до прачечной. По дороге он думал, что Айрин в некотором смысле права. Пусть она не может оценить перспективу, но она в своем праве. Если Прицци согласились на условия по возвращению Филарджи, то пусть их выполняют. Они и так получают свой банк за бесценок и должны понимать, что такую возможность им предоставили не бесплатно. Почему бы им не раскошелиться, раз приняли на себя такие обязательства? Все это он расскажет отцу, а тот позвонит дону, чтобы они по справедливости разрулили этот вопрос. Он даже почувствовал гордость за Айрин. Не всякому хватит смелости постоять за себя в такой ситуации. Какую потрясающую жену он себе отхватил! Он знает об этом, отец знает, осталось донести это до дона Коррадо.

Анджело смотрел в окно, когда к нему вошел Чарли.

— Эй, Чарли! — Он повернулся на стуле. — Готов вступить в должность?

— Готов. А кто будет моим заместителем? Ты мой консильери, кого посоветуешь?

— Выбирай сам, Чарли, а я тебе скажу — тот это человек или нет. Потом ты примешь решение.

— Хорошо. Сол Прицци.

— Годится.

— Папа, нам нужно поговорить.

— О чем?

— Да так, простое дело. Айрин хочет свои деньги, которые дон обещал ей вернуть, когда я послал письмо о Филарджи.

— Она хочет свои деньги?

— Пятьсот сорок тысяч. Остальные она согласна забыть. Она будет ждать до пяти чесов вечера.

— Пятьсот сорок тысяч?

— Деньги, что она отдала дону.

— Но триста шестьдесят из них — это деньги Прицци.

— Да, раньше было так. Но у нас был Филарджи, и это часть суммы, которую согласился выплатить дон.

— Чарли, ты с луны свалился?

— Ты о чем?

— Дон назначил тебя боссом. Чего тебе еще? Когда Филарджи посадят, вы с ней получите в десять — пятнадцать раз больше.

— Папа, я-то понимаю, но Айрин хочет свою долю, потому что все всегда пытались ее обмануть.

— Чарли, мы ничего ей не заплатим. Это исключено.

— Папа, я прошу тебя взглянуть на это дело с позиции Айрин. Она вспоминает всю свою жизнь, когда говорит, что мы ей должны, а ей паршиво приходилось, особенно вначале. Ей говорили, что она пустое место, но она знала, что она не хуже других. Ей хватило ума убраться из Чикаго, где она платила пятьдесят процентов от заработка за право торговать собственным телом. Она зубрила бухгалтерию, училась говорить и одеваться, и на какую работу она бы ни устроилась, ей везде недоплачивали. Ей повезло, ее взяли курьером, и, мотаясь в самолетах, обслуживая три семьи, она изучила налогообложение. Она не боялась работы, но заработать ей не давали. Когда она подалась в наемные убийцы, ей все равно платили самый мизер по сравнению с тем наваром, который снимал с ее работы заказчик. Теперь Прицци пытаются ее обмануть. А ведь благодаря ей мы взяли Филарджи, благодаря ее реакции мы уложились по времени. Мы взяли Филарджи, который принесет Прицци семьдесят миллионов долларов. Она отдала им деньги, которые им возместит страховая компания, то есть они получают двойную выгоду, а дон все равно содрал с нее пятьдесят процентов штрафа. Какого черта, папа? Если мы говорим о чести, мы должны заплатить Айрин все до цента из того, что было ей обещано.