Поль-Лу Сулитцер - Деньги

— Я выпускник Гарварда.

И тут же я вспомнил: такой же значок обычно носил Мартин Ял. Мне не хочется произносить его имя, но я все же спрашиваю:

— Знакомы ли вы со швейцарским банкиром Мартином Ялом, который тоже учился в Гарварде?

Имя ему знакомо, он помнит его по списку выпускников, но Ял из более ранних выпусков.

— Насколько мне известно, это было время знаменитого Кэррадайна.

— По прозвищу Скарлетт.

Он удивлен, что, несмотря на молодость, мне известно прозвище Кэррадайна.

— Тем более, — говорит собеседник, — что он много лет как отошел от дел.

Что-то екнуло во мне.

— Как это, «отошел»? Мне сказали, что он умер?

Мой собеседник внимательно смотрит на меня:

— Умер? Кто, черт возьми, сказал вам, что Скарлетт умер?

События того периода настолько сплелись и наложились друг на друга, что при всем желании мне было бы трудно соблюдать хронологический порядок.

Это произошло до завершения операции «Солнечный пояс» и до того, как я узнал, что Джон Кэррадайн по прозвищу Скарлетт жив.

Все началось с телефонного звонка Адриано Летты. Я предупреждал его ни в коем случае не звонить мне в отель Pierre. «Что, если у меня будет что-то по-настоящему срочное?» Я не вижу ничего срочного в продаже квартир, но, чтобы угодить ему, ответил, что в таком случае он может позвонить Лео Суссману, который говорит по-испански, и они смогут понять друг друга. «Он очень плохо говорит по-испански, — утверждает Лео, — но, если я правильно понял, он хотел, чтобы вы срочно перезвонили ему в Hotel de Paris в Монте-Карло». То, что Адриано звонит мне по телефону, само по себе неожиданно, тем более что он заплатил за разговор из своего кармана, и это при всей его, скажем, бережливости. Представить себе, что он в Монте-Карло остановился в Hotel de Paris — это бред чистой воды. Я сразу же набираю его номер, он снимает трубку и говорит, что я должен как можно скорее приехать по срочному и чрезвычайно важному делу. Это все, что он может сказать. С пересадками с самолета на самолет я добираюсь до Франции, извините, до Монако. На Лазурном Берегу стоит пасмурная, предгрозовая погода. По дороге из аэропорта Ниццы, где Адриано Летта встретил меня, он объясняет, из-за чего такая спешка. Он оказался, надо признаться, в положении полицейского, который хладнокровно преследовал куриного вора, но без единого выстрела захватил государственного преступника № 1.

— Мы говорили об инвестициях в Соединенных Штатах. Он выслушал меня до конца (это, казалось, развлекало его), и я понял, что здесь что-то не так. И когда я закончил приводить свои доводы, он сказал: «Хорошо. А теперь предположим, что вместо пяти квартир я покупаю пять тысяч или пятьдесят тысяч?»

В этом было что-то странное, говорит Адриано. Я согласен с ним, меня это тоже озадачивает.

— Ты не назвал мне его имя.

Что меня нервирует в Летте, так это то, что он действительно говорит по-арабски и притом прекрасно. Об этом можно судить хотя бы по произношению. Из всего потока фамилий и имен, которые он изрыгает из себя на арабском, ухватываю по крайней мере имя Азиз.

— Он саудовец. Я проверил: он фантастически богат. Если ему откажут обменять фишки в казино, он сможет купить всю компанию Société des Bains de Mer. [6] Société des Bains de Mer — компания, владеющая казино, среди которых знаменитое казино Монте-Карло, отелями, классифицированными как самые красивые в мире, роскошными ресторанами, курортами и гольф-клубами. — Прим. перев.

По мнению Летты, у нас есть козырь: принц Азиз (он, скорее всего, принц) моего возраста, и это может помочь нам завязать связи. «Но он не решает в одиночку или по крайней мере не посоветовавшись с человеком, который сопровождает его и выполняет при нем роль наставника. Это ливанец с сирийскими корнями, который делает вид, что плохо говорит по-английски и по-французски, но на самом деле очень хорошо владеет языками». Это старый волк в сфере финансов, бывший член правления Intrabank de Beidas. Его имя Феззали.

И вот два часа спустя, едва успев принять душ и переодеться, я сижу перед двумя арабами, а на столе — традиционные для Hotel de Paris суфле из омара и зубатка с салатом. Я решил сыграть в полную откровенность. Очень подробно рассказываю им свою историю, по крайней мере о том, что касается официальной части: Кения, Гонконг, золото и гаджеты, бизнес в сфере недвижимости в Париже и Сан-Франциско. Я также подробно рассказываю о своей идее в деле Солнечного пояса, но оставляю в тени распри с Ландо, Ламмом, Ховиусом и Дональдсоном. Азиз слушает меня почти с улыбкой сообщника, и мне кажется, что мы легко могли бы вместе гульнуть. Зато второй собеседник остается подчеркнуто равнодушным, а в его невыразительных мраморных глазах, уставившихся на меня с явным отсутствием интереса, нет ни расположения, ни неприязни.