Алессандро Барикко - Шелк и другие истории

Издатель и в самом деле придумал запредельное название. Виноградник и плуг. Ужас. На отвороте суперобложки приводилась биографическая справка об Акаше Нараяне. Там говорилось, что он родился в Бирмингеме, где и умер в возрасте девяноста двух лет, после того, как всю свою жизнь преподавал музыку. Какую именно, не уточнялось. Говорилось, что «Трижды на заре» — его единственная книга, публикуемая посмертно. Больше ничего. Никакой фотографии.

На другом отвороте ничего существенного не сообщалось. Указывалось, что действие происходит в неназванном английском городе и длится всего пару часов. Но в высшей степени парадоксальных часов, добавлял автор аннотации намеренно загадочным тоном.

Взглянув на титульный лист, Ребекка обнаружила, что книга была написана на хинди и только потом переведена на английский. Имя переводчика ничего ей не говорило. Зато с превеликим удовольствием она прочла посвящение, весьма любопытное, помещенное перед первой главой.

Катерине Медичи

и мастеру из Кэмден-тауна.

— Вот вы и попались, мистер Гвин, — сказала она вполголоса.

Потом побежала домой — не терпелось прочесть книжицу.

Эмму она оставила ночевать у бабушки, а Роберта попросила пойти в кино с каким-нибудь другом: ей абсолютно необходимо побыть дома одной сегодня вечером. Нужно выполнить очень сложную работу, и лучше, чтобы никто не болтался под ногами. Ребекка все это выпалила весело и непринужденно, а у Роберта, как уже говорилось, был превосходный характер. Он только спросил, в котором часу можно вернуться.

— Где-то после часа? — закинула удочку Ребекка.

— Поглядим, — сказал он, хотя весь день мечтал о том, как полчаса посмотрит телевизор и завалится спать.

Перед тем как уйти, поцеловал ее и всего лишь спросил:

— Я не должен беспокоиться, правда?

— Разумеется, нет, — сказала Ребекка, хотя и не была до конца уверена.

Оставшись одна, села за стол и открыла книгу.

Как и следовало ожидать, Док не ошибся. В книге «Трижды на заре» было три части, и первая сильно походила на один из портретов Джаспера Гвина. Верно было и то, что она оказалась длиннее, но, сличая тексты, Ребекка убедилась, что все важные места совпадают. Без сомнения, книга и портрет находились в близком родстве.

Док не ошибся и в том, что книга хороша. Две другие части текли так привольно, что Ребекка читала и читала, надолго забывая, зачем она вообще взялась за эту книгу. Там были по большей части диалоги, между двумя героями, всегда одними и теми же — но в парадоксальной, изумляющей манере. В конце она пожалела, что этот Акаш Нараян потерял столько времени на преподавание музыки, хотя умел писать такие вещи. Если, конечно, принять на веру, что он действительно существовал.

Ребекка встала, чтобы сварить кофе. Посмотрела на часы и увидела, что от вечера еще остается порядком времени. Вынула портреты Джаспера Гвина и разложила их на столе.

Хорошо, сказала она себе. Сделаем выводы. Клариссы Род не существует, ее книги пишет Джаспер Гвин. Аналогично — Акаш Нараян. В этом-то и закавыка, подумала она. Почему он вставил мой портрет в книгу Клариссы Род, я могу вообразить себе: потому что любил меня (при этой мысли она улыбнулась). Теперь попробуем выявить, какого черта он вставил другой портрет в «Трижды на заре». Именно этот портрет к тому же. Кто эта сволочь, которая удостоилась вместе со мной такого прекрасного подарка? — спросила она себя. Эта история начинала ее забавлять.

Проблема состояла в том, что в портретах, которые Джаспер Гвин ей доверил, не было ни малейшей зацепки: нельзя было с уверенностью соотнести какой бы то ни было из них с клиентом, за него заплатившим. Ни имени, ни даты, ничего. С другой стороны, простая, но неповторимая техника, в какой они были исполнены, не позволяла тотчас же узнать человека, вдохновившего писателя на их создание, если только ты не был с этим человеком близок, не познал его глубоко. Одним словом, задача казалась неразрешимой.

Ребекка стала действовать методом исключения. Она прочла когда-то страницу из портрета девчонки и с величайшим удовольствием могла сказать, что портрет, приведенный в «Трижды на заре», к ней не относится. Портрет Тома она, кажется, узнала; если и оставались сомнения, Мэллори их разрешил: значит, и его можно исключить (жаль, подумала она: это единственный вариант, который бы ее не огорчил). Значит, оставалось девять.

Ребекка взяла лист бумаги и выписала в столбик: