Татьяна Беспалова - Похищение Европы

— Довольно, милый! — старик подхватил мальчика на руки, обернул в простыню и усадил на скамью, а сам уселся на низком стульчике напротив него. — Эк ты меня разжалобил! Я накормлю вас. Я дам, как в прошлый раз, еды в дорогу. Но большего не могу! Нет, не могу!

Старик всё ещё бормотал, когда дверь приоткрылась. Царь Царей вступил в тесную комнатёнку и встал рядом со своим котом. Шитые золотом одежды наполнили помещение полуденным сиянием. Усыпанная драгоценными каменьями тиара возвышалась до потолка, придавая низким сводам клетушки подобие бескрайних небес. Шелковистая, завитая в крутые кольца борода источала ароматы сказочных благовоний. Сапфировые очи Царя Царей, лучистые и глубокие, сияли проницательным умом.

Вид столь дивного великолепия просушил слёзы в глазах Ияри. Старик сидел неподвижно, уставившись в одну точку, и Ияри стал волноваться за него. Царь Царей стоял слишком близко. Полы его золотых одежд касались спины старика. Что если пожилой человек обернется? Не поразит ли его уставшее сердце вид всеподавляющего величия? Но вот Царь Царей улыбнулся, поощрительно покачал головой и Ияри заговорил:

— Высшее счастье в мире — дружеская беседа. Смерть меня ужасает тем, что в разлуке — друзья. Но и земля сырая станет нам общим кругом, И посему от жизни смерть отделить нельзя [26] Ияри читает стихи афганского поэта Халиллулы Халили, перевод Татьяны Бек. .

Голос его звучал негромко, но твёрдо. Слова легко приходили на ум, будто он сам только что сложил их в эти исполненные очарования строки. Царь Царей кивал ему, помогая ясно выговаривать каждое слово непонятного языка. А Ияри сидел на лавке, скрестив ноги. Сжатая в кулак, правая его рука покоилась на груди, оберегая отцовский медальон.

— Какой же ты разумный мальчик! — всплеснул руками старик. — И так хорошо говоришь на нашем языке. Будь ты христианином — оставил бы тебя, так и быть!

На улице послышалась стрельба, крики, топот ног. Старик вскочил, хотел выбежать прочь, но натолкнулся на широкую грудь Царя Царей, преградившую ему путь к двери. Сердечко Ияри тревожно забилось. Вот сейчас старик испугается и тогда всему конец. Его снова выкинут на улицу. Но кот прижался полосатым боком к ноге старика, выгнул спину и запел свою песенку ещё громче.

— Да что же я могу поделать? — старик всплеснул руками и опустился обратно на свой стульчик. — Такие дела не по силам даже молодым мужчинам. А мне, старому, действительно лучше остаться с тобой.

И он прикоснулся шершавой ладонью к щеке Ияри.

— Во имя милосердия, — проговорил Царь Царей.

— Во имя милосердия, — повторил Иван Чавдаров.

За стенами дома взревел двигатель автомобиля, но старик больше не беспокоился. Он принес из комнат одежду и помог Ияри надеть бельё, рубаху и штаны. Всё было слишком велико для мальчика. Штанины и рукава пришлось подвернуть, да и подходящей обуви не нашлось — пришлось обуть старые ботинки на липучках. Наблюдая за их действиями, Царь Царей снисходительно кивал, а кот зажмурил янтарные глаза и, казалось, задремал. Теперь Ияри перестал беспокоиться о старике. Люди видят и слышат только то, во что верят — так говорил Ияри отец. Может быть, поэтому старик не увидел Царя Царей и его кота?

— Если ты позволишь мне остаться, обещаю каждый день читать тебе стихи, которым научил меня Марабут, — пообещал Ияри.

— Когда умирала моя жена, я поклялся ей, что больше никогда не стану пить ракии, — сказал дед Чавдаров. — Я нарушил слово. И вот оно наказание. Допился, — вздохнул старик.

Ияри прямо взглянул в лицо старика и обрадовался, заметив на нём слёзы. Усы его больше не топорщились. Увлажнённые слезами, они обвисли и трогательно шевелились, когда старик говорил:

— Зачем же нужен тебе старый глупый грешник?

— Хотел ограбить моего отца, выродок? — спросил Спас.

Они усадили парня на землю, притиснув спиной к колодезному срубу, заставили держать ладони и ступни на виду. Чёрен, как дьявол, чужак поначалу смотрел на них, не опуская головы. Лишь ухмылялся порою, обнажая ослепительно белые зубы.

— Да и ограбил же! Посмотри, что я выгреб у него из карманов! — сказал Лазарь.

Сынок мадам Благи сосредоточенно перебирал добычу чужака. На примятой траве были рассыпаны пара перочинных ножей, серебряные ложки, несколько купюр разного номинала — неплохой навар для беженца. Спас пересчитывал деньги — евро, турецкие лиры, болгарские левы, пять долларов одной бумажкой. Среди прочего нашлась и пара мобильных телефонов. Один — дорогой смартфон в металлическом корпусе, с мёртвым аккумулятором. Другой — дешевенькое кнопочное изделие в пластиковом синеньком корпусе. Всё это богатство было разложено на куске бирюзовой материи, являвшимся когда-то сценическим костюмом танцовщицы по имени Елена.