Татьяна Беспалова - Похищение Европы

Лазарь отскочил от дверцы денника, а Красотка продолжала смотреть на него, пряча под ресницами специфическое лошадиное озорство.

— Ууу! — Лазарь погрозил ей пальцем. — Кусаться?! Я тебе дам!

Лошади, по-видимому, не понравился его тон и его палец, потому что она, вытянув шею, попыталась схватить его за руку зубами. Лазарь ловко увернулся и продолжил свои розыски в конюшне. Звук мобильника он предусмотрительно выключил, оставив включенным лишь вибровызов. Само устройство сунул в глубокий карман бриджей, чтобы непременно почувствовать, если кто-то вздумает ему звонить.

Обследование конюшни не дало никаких результатов. Кроме пары потенциально опасных и дурно пахнущих коняг, здесь не было никого. Вздохнув, Лазарь вышел на воздух. Через густую листву крон он смог бы увидеть свет в окнах дома, но окна пока оставались темны. Это обстоятельство насторожило Лазаря, ведь в сумерках принято зажигать свет. Так поступают здравомыслящие люди. Но является ли дед Чавдаров здравомыслящим существом в свои семьдесят девять лет? О, нет! Дед Чавдаров скорее всего не отличался здравомыслием и по молодости. Лазарь посмотрел на свои стройные, поросшие курчавым волосом ноги. Подумать только! Угрожать членовредительством, укусить, пнуть ногой! Совершить такое по ничтожнейшей из причин. Видите ли он, Лазарь, не годится в женихи Софии Чавдаровой, потому что в тёплую погоду носит бриджи и обувь на босу ногу.

Несколько минут Лазарь задумчиво пялился в сумерки. Может быть, старик Чавдаров уже спит? Всем известно, что крестьяне ложатся спать сразу после наступления темноты, а поднимаются с рассветом. Впрочем, до рассвета ещё далеко и Лазарь, стараясь не шуметь, зашагал в сторону дома. Колючая трава, в изобилии росшая под деревами, неприятно щекотала его лодыжки. Сандалии намокли от ранней росы, но вскоре он набрел на выложенную кирпичом дорожку и так обрадовался, что не сразу заметил мужчину. Странный субъект не спеша двигался ему навстречу. Тощий, высокий, кое-как одетый, в драной обуви, он шел усталой походкой хорошо поработавшего человека. Эдакий «труженик села», уже на славу отужинавший и вполне готовый отойти ко сну. Они встретились под стеной хаты.

— Здравствуйте! — Лазарь решил быть вежливым. — Мне нужен Иван Чавдаров. Вы, видимо его батрак?

Незнакомец молча рассматривал его.

— Вы глухонемой? — подбоченился Лазарь.

За плечом незнакомца вспыхнул свет. Лазарь припомнил, как София рассказывала о прожекторе, который автоматически зажигается с наступлением темноты. Теперь Лазарь мог видеть всё подворье деда Чавдарова: сруб колодца и высокого журавля над ним, противоположную стену ограды и низенькую калитку. Наверное, за углом дома находилось крыльцо и сени. Но как туда попасть, если дорогу ему преграждает этот мужик? Не сигать же опять в мокрую, колючую траву? К тому же, окна дома по-прежнему оставались темны, и это обстоятельство чрезвычайно тревожило Лазаря.

— Эй, а чего вы света не зажигаете? — осведомился он. — Спать укладываетесь? Не рановато ли?

Где-то совсем рядом, за стеной дома заплакал ребенок. Неужели Спас ошибся домом? У деда Чавдарова в доме не должно быть детей.

— Это дом Чавдаровых? Ну, отвечай же!

— Здравствуй, христианин, — просто сказал незнакомец. — Я не знаю, чей это дом.

Незнакомец устало провёл рукой по смуглому лбу и только тогда Лазарь заметил в его руке длинное тонкое лезвие — остро заточенный кусок металла.

Первый истошный вопль потряс сумерки и вызвал трепетание в кронах плодовых дерев. На землю посыпались завязи поздних яблок и спелые черешни. Ребёнок за стеной дома умолк. Полностью опустошив лёгкие, Лазарь набрал уже воздуха для следующего вопля.

— Не кричи. Прирежу, — сказал незнакомец, и Лазарь поперхнулся собственным криком.

Всё дальнейшее происходило словно в замедленном кино. Лазарь видел, как бесшумно приоткрылась калитка. Но Спас бежал к колодцу слишком медленно. А потом он слишком громыхал колодезной цепью и только с третьего раза смог вырвать её из кованого кольца. Он раскручивал над головой цепь, и на лице его при этом возникло весьма забавное выражение. Похоже, папаша Софии всерьёз разозлился. С чего бы? Неужто его так поразило намерение незнакомца прирезать его, Лазаря? Но почтенный отец его возлюбленной продолжал поступательное движение к тому месту, где стояли Лазарь и незнакомец, слишком уж медленно. Видимо Спас, хотел оглушить обоих ведром, которое болталось на конце цепи.