Йото Крыстев - Зерна гранита

…Разве забудет он, Иван, этих добрых товарищей, своих одноклассников и одноклассниц?! Запертый в камере, он снова вспомнил разговор с ними, который состоялся на школьном дворе на перемене. Не мог он забыть и сурового взгляда директора Симо Димитрова, и перекошенного злобой лица учительницы.

Разговор у директора был коротким. Брань, обиды, угрозы, и уже на следующий день последовало решение: «Исключить из гимназии».

Неужели это конец учебе? Будь жива его мама, все могло бы уладиться проще. О том, что случилось, он рассказал лишь своей тете. Но что могла она сделать?

Иван не вернулся в свою квартиру. Не пошел и в гостиницу, хотя знал, что там его ждали друзья. Он хотел побыть один, посидеть, подумать, оценить свой поступок.

Он пересек школьный двор, перепрыгнул через низкую ограду. Остановился только на скалах… У ног его лежало озеро. Каждый куст, каждый камень был ему здесь знаком… Сколько встреч было около этих чистых и тихих вод! В сущности, что он оставил после себя? Да и оставил ли что-нибудь? Он оставил сплоченную ремсистскую организацию с сильными боевыми группами. Это немного, но и немало. Он смотрел на воду, и ему стало казаться, что там, в глубине, он видит своих товарищей. Он внимательно приглядывался, задерживая взгляд на каждом ремсисте. И внезапно ему показалось, что среди этих лиц он увидел дорогой ему образ.

Иван задумался. Что он знал о нем?

Симеон Куманов начал свою революционную деятельность в родном Тетевене. Он закалился в огне борьбы в 1923 году. Обожгли его и события 1925 года. После долгих скитаний и преследований полиции Симеон поселился в Луковите. С первых дней своего пребывания в городе он открыл там пансионат для учащихся гимназии, и таким образом его имя оказалось вписанным в историю гимназии. Сделали это ученики гимназии, поскольку без него они могли оказаться на положении «беззащитных цыплят». Ученики же и окрестили его Странджей, потому что обстановка и романтическая простота его пансионата всем своим укладом походили на другой пансионат, в котором жили герои книги Вазова «Отверженные», и напоминали о его владельце — Страндже. Этот уклад, как и теплота, которой дышали и стены, и окна, и столы со стульями, как и запах, который шел от бобов, супа или фасоли с подливой, были первым впечатлением, которое он, Иван Туйков, получил, когда прибыл в Луковит, а дед его по материнской линии привел его к бай Симеону.

— А-а, вот и еще один скиталец! — рассмеялся бай Симеон. Одернув старенький белый халат, он раскинул свои сильные руки с закатанными до локтей рукавами. — Ну, добро пожаловать ко мне! — поздоровался он с дедом, подал руку и Ивану. — Садитесь, садитесь же! В ногах правды нет, устали, наверное.

Вместе со взрослыми сел и Иван. Мужчины поговорили о том о сем. Потом дед сказал бай Симеону, в чем дело:

— Парень учиться будет, так пусть он питается в пансионате.

Бай Симеон взял блокнот, вписал туда фамилию Ивана.

— Завтра как штык! Что для всех, то и для тебя, Иванчо! — сказал он ему. — У меня все равны. А тебе, — обернулся он к деду, — надо пойти… — Он наклонился к старику и что-то ему прошептал. — Там тебе скажут, где найти квартиру.

На следующий день, когда Иван пришел в пансионат, чтобы пообедать, бай Симеон подсел к его столу, посмотрел на него, помолчал и негромко проговорил:

— Малость бледноват ты и слабоват, как я посмотрю, но ничего, мы тебя в порядок приведем. У меня, правда, не объешься, но и голодным никогда не будешь. Тяжела она, Иванчо, сиротская ноша, да ты не бойся! Мы ее с ног на голову поставим, эту дрянь жизнь, так, чтобы мы ей на горло наступили, а не она нас уморила. — Бай Симеон взглянул на него и легонько похлопал по плечу: — А ну-ка скажи мне сейчас, каким тебе показался первый день?

Иван смотрел на бай Симеона с недоумением. Впервые кто-то так им интересовался. До сих пор Ивана будто никто не замечал. Случалось, встретит он на улице человека, снимет шапку и поздоровается: «Добрый день». Но человек мимо пройдет, словно не заметив его. Дома, правда, было по-другому, но и такое «внимание» совсем не радовало парня. Стоило Ивану войти в дом, как отец встречал его упреком, что он очень задержался, что другие ребята уже давно прошли. И прежде чем он успевал сказать хоть слово, отец перечислял ему множество дел, которые нужно было сделать немедленно. В родном доме Иван чувствовал себя батраком. Однажды летом, когда Иван отправился помогать деду в бакалейной лавке, он, несмотря на свое большое старание и послушание, все же что-то напутал, и дед его невзлюбил.