Борис Земцов - Бутырский ангел. Тюрьма и воля

Логика стройная, а внутри всё равно беспокойство корячилось: струсил, струсил, струсил…

Так бы и думал, тем бы и угрызался, да случился в арестантской биографии Запарика-Опарыша ещё один вираж, после которого оставалось мне лишь покачать головой: ушёл он в столотёры.

Впрочем, никакой это был и не вираж, а вполне осознанный шаг, скорее даже, прыжок в ту сторону, о которой я уже говорил. Туда, куда, в арестантском измерении можно, а обратно — никак.

Столотёры — те, кто в лагерной столовой со столов грязную посуду и остатки еды собирают. Должность столотёра — козья, из разряда неуважаемых, нерукопожатных. Зато — сытая. Руководство столовой (разумеется, из козлов) расторопность столотёров стимулирует, подкармливает: то маслица у диетчиков отщипнёт, то мясца с мослов подрежет. Понятно, последний фактор для Опарыша роль наживки и сыграл. Ну и заглотил Володя Петров эту наживку. Сам видел, когда пришел на ужин после второй смены, как восседал он в кампании таких же столотёров в особом козьем кутке, что из общего зала через окошко «раздача пищи», просматривался. Восседал и что-то вкусное прямо из бачка-девятки, в которых баланду на арестантские столы подают, за обе щеки наворачивал. Искреннее удовольствие лицо его излучало.

Ну и на здоровье!

А русская литература — штука непростая и противоречивая. Кого — оправдывает, кого — окрыляет, кого — похоронить помогает.

Глядя на Опарыша, котёл обнимающего, вспомнил не Достоевского, не Толстого не Горького. Вспомнил ныне затюканного и полузабытого Аркадия Гайдара. Не «человек — звучит гордо» вспомнилось. Мальчиш-Плохиш вспомнился. С бочкой варенья и ящиком печенья.

Совсем простенькая параллель. Примитивная ассоциация.

Видимо, не прибавил мне лагерь интеллекта…

Много говорить на зоне не принято.

Не приветствуется.

Не дай Бог, в категорию болтунов, по тюремному — «балаболов», угодить.

К последним отношение соответствующее со всеми вытекающими последствиями. От «балабола» до фуфлыжника [44] Фуфлыжник (тюремн.) – арестант, не возвращающий долги, представитель крайне неуважаемой категории лагерного населения. — совсем рядом, а оттуда и в петушатник [45] Петушатник (тюремн.) – место проживания (отдельный барак или специально отведённое место в общем бараке) «петухов»: опущенных, обиженных и пр. представителей самых низших, презираемых категорий арестантов. лихо загреметь запросто.

Ступеньки известные. Скользкие и покатые. Скатиться по ним — раз плюнуть, а обратно подняться, вскарабкаться — уже никак. Не было случая, чтобы кто-то здесь, свое лицо потеряв, его назад вернул. Как в некоторых видах зубчатой передачи — все движения только в одну сторону.

Николай Нечаев, на воле — дальнобойщик, угодивший на зону за неосторожную «мокруху», в лагерной жизни — «мужик» [46] Мужик (тюремн.) – арестант, выходящий на работу, ни чем себя не скомпрометировавший, поддерживающий «общак» и т. д. , эти истины усвоил твердо и следовал им чётко. Особых усилий при этом не предпринимал, не пыжил, как здесь говорят. Он и на воле был на слова не очень щедрым. А тут, с учётом всех параграфов неписанного кодекса порядочного арестанта с поправкой на все местные строгости, молчаливости только год от года прибавлял.

Так наприбавлял, что стал вскоре обходиться самым минимумом слов, все чаще вместо слова просто жестом отделывался: то кивнет, то рукой махнет, то плечами пожмет.

От такой формы общения два конкретных положительных момента. Во-первых, подобный стиль избавлял от общения с теми, с кем общаться вовсе не хотелось. Во-вторых, максимальная молчаливость на нет сводила всякий риск сказать-сболтнуть что-то лишнее, за что «добрые соседи», если и не потянут в угол [47] Угол (тюремн.) – лучшее место в бараке, где находятся «смотрун» и его ближайшее окружение. для объяснений, так уж запросто поднимут на смех. Едкий арестантский смех с приколами, близкими к издевательству. А уж с этим у лагерной публики никогда не задерживалось.

В деталях помнил Коля, что случилось год назад с его соседом Юркой Лупатым. Последний имел неосторожность попросить своего семейника [48] Семейник – в колонии сосед, с которым пьют чай, помогают друг другу в мелочах арестантской жизни и т. д. -москвича: «Закажи близким, пусть в ближайшую посылку план Москвы кинут, никогда не был, хоть по карте попутешествую»…