Саша Саин - Испытания сионского мудреца

Конференция началась, как всегда, нудно, пока её не оживила Вонибергер, оказавшись рядом со мной на соседнем стуле: «Я посмотрела только что одного пациента и считаю, что ему очень хорошо поможет лечение травами, которое я решила ему провести». «Фрау Вонибергер, я вам уже объяснил, — как можно спокойнее начал я, — что травы не применяю из-за их возможных побочных эффектов! И, в особенности, в сочетании с психофармакологическими средствами. Вы же должны, как специалист, понимать, что если их применять, то только в соответствующих больших дозировках, как китайцы это назначают! Это 10–20 грамм, это не миллиграммы! Это, если делать так, как положено по принципам китайской медицины! А если назначать в виде готовых таблеточек из Голландии и всем одинаковые, то это профанация!.. Что получает больной?» — обратился я к медсестре. «Инсидон», — заглянув в листок назначений, объявила медсестра. — «Вот видите, фрау Вонибергер — антидепрессант получает больной!». «А мы его отменим!» — парировала Клизман, выскочив тут же «с камнем за пазухой»! «Нет, я не согласен с такой постановкой вопроса: всё отменим, лишь бы дать фрау Вонибергер поработать, больному травы назначить! Больного с депрессией оставить без антидепрессивных препаратов! Я сам посмотрю больного и решу, что для него лучше!» — как можно спокойнее подвел я черту в дискуссии. Немецкий трудовой коллектив, по их физиономиям, был явно не на моей стороне, но все промолчали.

«Ну что? — спросила жена после моего возвращения в “родной окоп”. — Попей водички, прими успокаивающее, давай давление измерю. Ну что?». — «Как я тебе и предсказал, проститутка Кокиш очень “хорошо” с Вонибергер побеседовала! Игра “в собачку” идёт полным ходом!». — «Что будем делать?». — «Пойду, поговорю со Шнауцером, я не сторонник заболевание переводить в хроническую форму — вскрою гнойник!». «Смотри, осторожно!» — посоветовала жена. — «Знаю, “гранату держу за пазухой”, как мой отец на фронте, если что “подорву” их тоже!».

Кокиш ворковала с шефом у неё в кабинете. Шнауцер, обычно обращающий внимание на мой живот, в последнее время помалкивал. Мой живот уменьшился от такой жизни, а его, как нарочно, расползся до неприличия, как глобус больших размеров! Шнауцер стоял и отрыгивал что-то съеденное и выпитое с Кокиш и, извергая вокруг тухлятину, приговаривал: Entschuldigung! Entschuldigung (извините, извините!). «Как дела, доктор?» — ханжески, обратился ко мне Шнауцер. «Как вы думаете, какие у меня могут быть дела?! Если я слышу от вас, что вы берете на работу Вонибергер как врача общей практики, а Клизман её представляет на конференции как видного специалиста по китайской медицине! А я, видите ли, какими-то “иголочками колюсь”, а Вонибергер ещё и травами лечит! Одному больному, который принимает антидепрессант, уже назначила бесполезные травы! А Клизман этот препарат готова отменить, лишь бы дать Вонибергер попрактиковаться в области траволечения!».

«Вот говно эта Клизман! — притворно возмутился Шнауцер. — Ну, ты, Силке, сама виновата! Ты должна была в коллективе объявить, что он начальник, а она, эта Вонибергер, подчиняется ему во всех вопросах, в том числе и в общей медицине!». «Причём общая медицина ко мне?! — понял я подлый трюк Шнауцера: — На меня возложить ответственность за общую медицину, оставив поле деятельности по китайской медицине за Вонибергер!». «А что, доктор, почему бы вам электрокардиограммы не делать больным и обследовать их?» — подтвердил Шнауцер, что я его пакости разгадал. «У меня достаточно работы в моей области, по моей прямой обязанности — китайской медицине!». — «Ну, вам здесь и Вонибергер может помочь!». — «Из этого ничего хорошего не получится!». — «Получится, доктор! А ты, Силке, скажи на конференции: он начальник! А она — эта Вонибергер, если будет лезть не в свои дела, уйдёт!» — изменил Шнауцер один притворный тон на другой притворный, думая, что я клюну на его пошлость! И, решив еще больше меня убедить в его «искренней неискренности», добавил: «А эту Клизман, я давно хочу выгнать! И выгоню в ближайшее время! Что делать с ней, доктор, что думаете?».

«Ну что, какая его реакция?» — спросила жена. — «Игра “в собачку” продолжается, и я правильно понял, что всё делается от имени и по поручению Шнауцера — это его проект!». — «Что будем делать?». — «Потихоньку относить домой наши вещи: книги, журналы». — «Думаешь?». — «Да, он уже не раз собирался нас гнать и не решался, но в этот раз дело серьёзнее, у него сейчас настроение: “наши пришли” — подмога подошла в виде Вонибергер!». — «Позвать новую больную на беседу?». — «Нет, с таким настроением не делается ни психотерапия, ни иглотерапия, ни тем более — гипноз!». «Завтра придём сюда на “общий праздник”?» — спросила жена. — «Придём». — «Зачем?». — «Посмотрим, послушаем, что он скажет о Вонибергер коллективу! Посмотрим, как он со своей сестрой обращается, он её всегда берёт с собой в такие дни».