Давид Сафир - Баллада о Максе и Амели [litres]

Хозяйка подошла к двери, открыла ее, и я тут же почувствовала приятный запах. Эта женщина хотела меня накормить. Да-да, накормить! Но я ведь не позволяла кормить себя ни одному человеку!

Я собралась уже было дать это понять вознамерившейся накормить меня женщине, но тут вдруг открылась еще одна дверь, и я услышала голос Макса.

– Рана! – залаял он.

Слышать его, чувствовать его запах и даже прикасаться своей мордочкой к его морде – возможность делать все это дала мне силы подняться на ноги. Я сделала это медленно, ноги у меня дрожали, но меня переполняла радость от того, что он жив!

– Наконец-ты проснулась!

Макс бросился ко мне. При этом он едва не сбил меня с ног. Ему, однако, удалось вовремя остановиться, и мы стали радостно обнюхивать друг друга. Мы спаслись от стужи. И от смерти! И как только это нам удалось?

На свете не было более приятного запаха. Его не мог превзойти даже запах еды, которую толстая женщина занесла в комнату на подносе, хотя от еды этой пахло приятнее, чем от косули и оленя.

– Ты должна это съесть, малышка, – сказала женщина и поставила поднос прямо передо мной.

Мне, однако, не хотелось даже на мгновение отрываться от Макса.

– Хозяйка права, – сказал Макс и слегка попятился, чтобы я смогла приняться за еду.

Макс называл эту женщину хозяйкой. Мне снова пришло в голову, что Макс всю свою жизнь подчинялся людям. И если я сейчас приму эту еду, я тем самым тоже стану им подчиняться. Причем я стану подчиняться тем людям, которые вышвырнули Макса и отняли у него возможность иметь детей.

– Это пойдет тебе на пользу, – сказал Макс.

Я, даже не прикоснувшись к еде, отошла на несколько шагов в сторону.

– Теперь у нас две собаки! – вдруг раздался звонкий голос.

Это воскликнула маленькая нежная девочка с непослушными локонами. Она зашла в комнату, хромая и улыбаясь во все лицо. Одна из ее ног была искривлена. На мусорной свалке или в лесу такая девочка-калека не протянула бы и трех дней. А в снегу в горах – даже одного. Это, видимо, и была Лилли. А кто же еще? Та самая Лилли, которую так сильно любит Макс.

На ней была ненастоящая шкура, о которой я впоследствии узнала, что она называется «пижама», а изображенные на ней странные животные – это «мишки». Считалось, что их изображения приносят удачу. Они не имели ничего общего с настоящими медведями, потому что те явно не приносили никому удачи. Девочка с ног до головы пахла Максом. Они, видимо, часто прижимались друг к другу.

Что Лилли только что сказала? «Теперь у нас две собаки»! Эти люди, видимо, думали, что я принадлежу им.

Я подошла к подносу и принялась за еду. При этом я вовсе не согласилась подчиняться. Как раз наоборот. Чтобы суметь уйти от этих людей, нужно было набраться сил. Я никогда не буду принадлежать никому на свете.

Люди погасили светильники, надавив для этого на какие-то штучки на стенах (наверное, люди были более могущественными, чем мы, собаки, потому что у них имелись руки и длинные пальцы), и собрались пойти в какие-то другие помещения своего жилища. И тут вдруг Лилли захныкала:

– Я хочу, чтобы Макс спал рядом со мной. И Инала тоже!

Откуда этот хромой ребенок знал, как меня звали раньше?

– Нам вообще-то неизвестно, действительно ли ее так зовут, – сказал мужчина и зевнул.

В этот момент он выглядел таким усталым, как будто совершил по меньшей мере такое же утомительное путешествие, как то, которое совершили мы.

– Но ведь нам сообщила его та женщина с ожогами! – возразила Лилли.

Женщина с ожогами – это наверняка была Йедда. Она, видимо, вытащила нас из снега и тем самым спасла. Почему она так поступила – этого я не понимала. Но, получается, она не только выжила после укусов Макса, но и спаслась от пожара. Как и у меня, у нее остались лишь затянувшиеся раны. Мне на какой-то миг даже стало жаль нашу мучительницу.

– Бедняжка была не в себе, – сказал хозяин с сочувствием в голосе. – Откуда этой женщине известно, как зовут эту собаку, если она нашла ее и Макса в снегу? Она, скорей всего, это имя просто выдумала.

– Пусть собаки спят перед камином, – сказала хозяйка и озабоченно посмотрела на меня.

Она, видимо, считала, что было бы неразумно позволять мне спать возле ребенка. Вот и хорошо! Я, конечно, никогда бы не стала нападать на Лилли, раз уж она так много значит для Макса, но это еще не означало, что я с удовольствием спала бы рядом с ней.

– Но… – начала было возражать девочка.

– Никаких «но», барышня, – сказал отец и повел дочь прочь из комнаты.