Джером Чарин - Смуглая дама из Белоруссии

Полицейских на востоке было раз-два и обчелся, а торговцы с Южного бульвара и Бостон-роуд знали, куда в Бронксе ветер дует; искать защиты имело смысл только у солдата Хейнса. Он не брал ни денег, ни подношений, но не запрещал дарить своим родным кое-что по мелочи. Жил солдат бедно, но, по крайней мере, у его внучки имелась люлька, а у женщин и детей — теплая одежда на зиму. Только на это он и соглашался. В нем было многое от Ланселота Перри, человека-крысы, который жил укромно и никогда никого не вздрючивал ради собственной выгоды.

А еще Крутой был добр к Фейгеле и ее мальчику в кепке с «Браунами» на макушке. Ему нравилось считать себя и Фейгеле чужестранцами — европейцами, как он выразился. Изгнанниками. Но никаким европейцем он не был. Родился он в Бронксе. Во Франции у него осталась другая семья — жена и ребенок, ему пришлось их бросить, чтобы скрыться от жандармов (он вынужден был красть, иначе бы он умер с голоду). Я напоминал Хейнсу сына, которого он потерял. После уроков я спускался с ним в подвал и помогал бросать в топку уголь. При свете огня его лицо выглядело очень красиво. Когда он кочегарил, то снимал рубашку, и я рассматривал его военные раны, шрамы, которые вспухали под кожей, словно чьи-то корявые пальцы. Он никогда не называл меня Малышом. Сказал, что я уже взрослый для такого прозвища.

— Крутой, Господь с тобой! Мне всего семь.

— И что, мне с тобой как с младенцем обращаться? У тебя есть имя. Джером.

— Оно для школы, — запротестовал я. — А Малыш для мамы с папой, для брата Харви и для друзей.

— И много у тебя друзей, мистер Джером?

— Пока один. Вы.

— Значит, я тем более прав. Грустные дела, когда всего-то друзей у тебя, что старый калека.

— Мне б быть таким калекой! Вы солдат. Наш Уайетт Эрп.

Хейнс как захохочет.

— Удружил, нечего сказать! Сравнить меня с вором и убийцей, маньяком…

— Крутой, а что значит «маньяк»?

— Мистер Джером, я тебе что, учитель?.. «Маньяк» значит такой, которому нравится убивать.

— Но Уайетт Эрп был шерифом. В Аризоне. Там живет мой брат.

— Надо же, какое совпадение. В общем, встретил я его однажды, когда работал носильщиком на большом вокзале в Лос-Анджелесе. Пришлось его из вагона на руках выносить: пьян был, все штаны обмочил.

— Уайетт Эрп?

— Эрпи, так он себя называл. Не мог сам до сортира дойти. Пообещал мне доллар, если я с ним схожу. Руки у него так тряслись — ширинку не мог расстегнуть. Я ему сказал: с Уайетта Эрпа денег не возьму, а в туалет для белых в таком состоянии соваться не след. Он согласился. Я отвел его в служебный туалет, привел в порядок. Тогда-то он и выложил мне всю подноготную насчет всяких там перестрелок. Не был он шерифом в Аризоне. Он работал на «Уэллс Фарго» [91] «Уэллс Фарго» — компания, основанная в 1852 году во время золотой лихорадки. Специализировалась на предоставлении почтовых и финансовых услуг золотодобытчикам. В настоящее время это один из крупнейших банков США. — вооруженным охранником и детективом.

— А кто он такой, этот Уэллс Фарго?

— Чему вас только в школе учат? «Уэллс Фарго» — это была самая большая компания в мире по перевозке серебра и золота. И похоже, этот Уайетт стибрил часть этого серебра и прикончил кое-кого.

— Крутой, я тебе, конечно, верю, только этого не может быть.

— Ну, историю не переделаешь. Просто возьми и посмотри про Уайетта Эрпа в энциклопедии. Ты читать-то умеешь, мистер Джером? Кем хочешь стать, когда вырастешь?

— Адвокатом, — сказал я.

Крутой снова расхохотался.

— То есть жуликом, из тех, кому по закону разрешается обманывать людей?

— Я обманывать не буду. Я буду защищать тебя, если тебя когда-нибудь засадят в «Гробницу».

— Малыш, был я в «Гробнице». И уж меньше всего мне там был нужен адвокат.

— Я не Малыш, — ответил я. — Я Джером.

И, весь в угольной пыли, выбежал из подвала.

Экономика переживала расцвет, но отец, под гнетом надуманных хворей, все чаще сидел дома, и мама устроилась на конфетную фабрику. Она часами окунала вишни в чан с шоколадом. Фабрика находилась в мерзком квартале на Эджуотер-роуд и кишмя кишела крысами, которые так и шныряли между складами, так что Хейнс, случись маме задержаться допоздна, вызывался в провожатые.

Иногда он брал меня с собой, и меня поражало, как, ни слова ни говоря, перед ним расступаются другие мужчины. Хейнс был не такой уж высокий. Ходил пританцовывая, как акробат, а глаза у него были такие же черные, какие, наверное, были у Уайетта Эрпа. А однажды я видел, как из-за угла склада выбежали трое мужчин и хотели выхватить у Фейгеле сумочку (а в ней лежал конверт с зарплатой). Крутой среагировал мгновенно! Только сначала развернулся. Загородил Фейгеле и как врежет разом всем троим по шее. Не успели те попадать один на другого, а сумочка уже вновь очутилась у Фейгеле под мышкой.