Збигнев Домино - Пора по домам, ребята

— Разрешите доложить, товарищ майор, хвост колонны немного отстал.

— А что случилось?

— Да Ковальчик с коровами возится.

— Это тот, усатый, с Крестом за храбрость?

— Тот самый, товарищ майор.

— Прекрасный солдат и хозяин хороший. Такие нам теперь нужны, вот так-то. И без ухмылок, товарищи. Война закончилась, пора возвращаться к нормальной жизни. На заводы, к земле, к коровам. И нечего стыдиться. Чего я только жду не дождусь — так это вернуться поскорее на свою пашню… Но всему свое время… А теперь, старший сержант, слушай мой приказ.

— Слушаюсь, товарищ майор.

— Возьми пару смекалистых ребят и сгоняй вон в ту усадьбу. Разведаешь все, посмотришь, понюхаешь, что там и как. Вернешься и доложишь. А мы пока подождем здесь, позагораем на солнышке. Только мигом, Родак. Мигом. Понятно?

— Так точно, товарищ майор.

— Ну давай, сынок…

До усадьбы было километра два. Родак посадил отделение капрала Квятковского на два мотоцикла с колясками, вскочил на своего «харлея», и они двинулись. По дороге он обдумывал, как лучше разведать объект, и одновременно внимательно оглядывал все вокруг. Еще раньше его поразило полное отсутствие людей. Едва они свернули на ответвление шоссе, ведущее на север, — людей как вымело. А ведь на основных магистралях, идущих с запада на восток, шло настоящее переселение народов. Кого только там не было: узники из концлагерей, военнопленные, вывезенные на принудительные работы в Германию, ну и сами немцы, преимущественно гражданские лица, брели как неприкаянные и в ту и другую сторону. А здесь — чем дальше на север, тем безлюднее. Поэтому эта стоящая особняком великолепная усадьба, к которой они приближались, вызывала интерес. Подъехав к чугунным воротам парка, Родак подал знак рукой. Мотоциклы остановились. К нему подошли Квятковский и Травка. Остальные бойцы с автоматами на изготовку зорко осматривались по сторонам.

— Ни души, — забеспокоился Травка.

— Разделимся на три группы, — скомандовал Родак. — Ты, Квятковский, пойдешь с кем-нибудь направо, к этим флигелям, Юлек — налево, через парк до самой ветряной мельницы. Возьмешь с собой Зелека. А я с Гожелей и Брауном осмотрю дворец. Если все будет в порядке, встретимся у главного входа.

— Ребята, вон там, в окне, как будто бы что-то мелькнуло.

Гожеля, ровесник Родака, показывал рукой на густо заросшую диким виноградом мансарду.

— Тебе показалось.

— Ей-богу, мелькнуло.

— Может, снайпер.

— Здесь не Берлин, да и война закончилась…

— Ребята, вот еще что. Кого бы вы ни встретили — живого, хромого, горбатого, немца, поляка, француза, все равно, ребенка или бабу…

— О, бабу не плохо бы, — не выдержал Зелек.

Раздался смех. Родак осуждающе взглянул на Зелека и продолжал:

— …так вот, как я сказал: живого, хромого, горбатого — забирайте с собой, а потом поговорим с ним. Ну, пошли!

Родак с Гожелей и Брауном под прикрытием старых деревьев приближались к дворцу. Бетонный подъезд. Колонны. Лестница. На первом этаже окна высокие, узкие. Над ним еще один этаж и верхний — с множеством башенок и внутренних галерей. Словом, необычное здание. По-прежнему ни души… Следов разрушений, по существу, нет, не считая большой воронки от бомбы посреди круглой клумбы. Парадная дверь. Родак взбегает по лестнице. Нажимает массивную дверную ручку. Дергает. Дверь не дрогнула.

— Надо поискать другой вход, — подсказывает Браун.

— А может, через окно? Или рвануть дверь гранатой? — теряет терпение неугомонный Гожеля.

Осматривают окна. Никого не видно. Длинный фасад здания. Другого входа с этой стороны нет. Может быть, сзади? Гожеля идет налево, Браун — направо. Родак отходит в тень огромного платана и снова всматривается в окна. И все же Гожеля, видимо, не ошибся. Закрытое еще минуту назад маленькое окошко на самом верху, на мансарде, слегка приоткрыто. Значит, кто-то все же есть в этом здании! Черт побери, только бы ребята были поосторожнее! Тех, что пошли в сторону парка и флигелей, не видно и не слышно… Раздался скрип. А может, это ему только показалось? Нет! Большая черная дверь медленно отворилась. Родак дернул затвор автомата, но, услышав голос Брауна, облегченно вздохнул.

— Товарищ старший сержант, заходите. Все в порядке. Она была закрыта изнутри на щеколду.

— Как же ты забрался?

— Через черный ход. Он тоже был закрыт. Мы уже хотели было разнести дверь вдребезги, но попробовали еще разок и вдруг смотрим — открыта.

— Кто-то открыл вам?