Збигнев Домино - Пора по домам, ребята

Потом уже вместе, и Сташек и Фелек, освобождали Варшаву и Быдгощь, дрались за Поморский вал и Берлин. Теперь все это, к счастью, уже позади. Времени вполне было достаточно, чтобы притереться, узнать друг друга, подружиться. И вот теперь Фелек приглашает Сташека на свадьбу.

— Но ведь Зося из Варшавы, городская. Что она будет здесь, в деревне, делать?

— Какой ты, Сташек, наивный. Если люди любят друг друга, им везде хорошо. Ну что из того, что она варшавянка? Мы с ней все уже обговорили. Она ведь закончила среднюю школу, любит детей, вот и будет их здесь учить. Даже разговаривала уже об этом с новым уполномоченным из повята. Мы подобрали себе домик в Новой Веси. Зосе там очень понравилось. Ну, а ты как? Может, еще соседями будем, а? Что-то мне кажется, товарищ старший сержант, что в последнее время ты довольно часто заглядываешь в Новую Весь.

— Давай, гаси свет, трепло. Спать охота…

Что правда, то правда. Как только представлялась возможность, Сташек садился на мотоцикл и гнал как сумасшедший в Новую Весь. К Ванде, конечно. А возможность такая представлялась довольно часто, поскольку взвод Родака занимался в последнее время в основном решением транспортных задач. В районе расположения батальона формировались гражданские власти. Повятовый уполномоченный, местом пребывания которого был близлежащий городок, где было расквартировано также командование полка, часто наведывался в Зеленое и вместе с Таманским объезжал деревни, которыми до сих пор практически управляли командиры отдельных рот. С каждым днем прибывало все больше репатриантов. Они выгружались на железнодорожной станции, а оттуда на военных грузовиках их развозили по окрестным селам. Родак отвечал за транспорт и часто по старой привычке сопровождал командира батальона в его поездках. И Таманский, и Родак не могли надивиться, как быстро эти земли, в первые послевоенные дни совершенно заброшенные и безлюдные, заселялись. В поселках появились вывески на польском языке, таблички с нарисованным от руки гербом Польши — орлом, оповещающие, что здесь находится милицейский участок или какое-либо другое учреждение.

Родаку как-то раз удалось заскочить и в Грудек. А ему давно очень хотелось попасть туда, во-первых, из-за Клары и, во-вторых, расспросить о судьбе Вани Воронина. Он рассчитывал, что начальник госпиталя все ему расскажет. Но он просчитался. Советского военного госпиталя в Грудеке уже не было. Совсем недавно его передислоцировали на родину. И как это обычно бывает в армии — никто не знал точно куда. Военная тайна. Сташек был очень огорчен. Он рассчитывал, правда, еще на то, что Ваня, зная его адрес, номер полевой почты, напишет сам. В больших красных корпусах размещался теперь польский военный госпиталь, а поскольку другого в округе не было, то принимали всех больных. Сташек, сжав в руке фуражку, слонялся по госпитальным коридорам, заглядывал в палаты, надеясь встретить Эву или Клару. Узнает ли его Клара? И какая будет ее реакция? Не напомнит ли он ей Зеленое и пережитые там тяжелые минуты? У Сташека перед глазами стоял образ Клары: ее тонкое лицо, испуганные глаза, седые волосы, красивая, стройная фигурка. Он относился с большой симпатией к этой девушке, его беспокоила ее судьба. Не мог примириться с тем, что она отгородилась от мира, ушла в себя. Она словно призрак, потерявшая интерес ко всему, бродила по берегу моря и аллеям парка.

— Пан сержант!

Сташек обернулся. Перед ним стояла Клара. Прекрасная, будто сошедшая с картинки. Седые волосы собраны с большой пучок, на них наброшена белая газовая косынка. Изумленные глаза. Мягкая улыбка.

— Клара! Здравствуйте. А я как раз ищу вас и Эву.

— Эва спит после ночного дежурства. Вот обрадуется! Моя смена сейчас кончается, давайте пойдем вместе к Эве.

— Я не помешаю?

— Да что вы! А я, я хочу сердечно поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня. Эва мне все рассказала.

Они шли по улицам городка. Девушки жили недалеко, за госпиталем. На приморском бульваре, где лишь в нескольких местах были еще видны следы бомбежек, они присели в тени каштана. Клара рассказывала о себе:

— …со Старувки [12] Старая часть Варшавы. до центра города мы пробирались каналами. Если бы еще одни, но ведь с нами были раненые. Некоторых из них приходилось тащить на себе. Немцы бросали в люки дымовые шашки, гранаты. Это был настоящий ад. Но мы все-таки прошли. Центр города еще удерживали наши. Раненых мы разместили в жилом доме с внутренним двориком, напоминавшим колодец. Но это были последние часы восстания. В дом ворвались немцы, начали расстреливать раненых, жгли из огнемета. За мной помчался какой-то пьяный эсэсовец. Может, потому, что он был пьяный, мне удалось скрыться. Я спряталась в развалинах, а ночью добралась до своих. Когда восстание было подавлено, я затерялась в толпе гражданских лиц, которых гнали из пылающей Варшавы. Согнали всех вместе в лагерь в Прушкове. Оттуда отбирали молодых женщин и девушек на работу в Германию. Так я попала в Зеленое, к баронессе фон Клейст…