Збигнев Домино - Пора по домам, ребята

Таманский вместе с Заторой ехал по деревне. Смотрят, а в одном из дворов кто-то возится с колесом от телеги. Наметан глаз у командира батальона.

— Никак наш Рашевич!

— Рашевич, — подтверждает капитан.

— А ну-ка, останови! — обращается Таманский к Дулику. — Навестим старого вояку. Посмотрим, как он на гражданке управляется.

Запищали тормоза, скрипнула калитка. Рашевич поднял голову. Отложил в сторону колесо. Подкрутил ус. Поправил конфедератку. Только то его и смущает, что ремень висит на дышле и он не успеет подпоясаться, ведь командир батальона уже подходит. Его, Казика, фронтовой командир. Тогда Рашевич идет навстречу парадным шагом, прижимая руки к бедрам. Щелкает каблуками. Отдает честь.

— Товарищ майор, разрешите доложить, капрал Рашевич занят осмотром хозяйственного инвентаря.

— Спасибо, капрал. Вольно! — откозыряли, доклад по форме, команда — все как положено и у Рашевича, и у Таманского. Только стоящий сзади майора Затора прячет улыбку в усах, глядя, как приветствует командир своего бывшего воина. Таманский долго не отпускает большую, натруженную ладонь Рашевича.

— Ну, старый вояка, а теперь показывай, как живешь, как думаешь хозяйничать.

— Слушаюсь, товарищ майор. Но может, по обычаю, зайдем сначала в хату?

Зашли в дом, потом в пристройку. Даже в подвал заглянули. Дом из кирпича. Оборудован неплохо. Казик только сомневался, понравится ли его Веронике кухня, ведь печь для выпечки хлеба здесь не такая, к какой она привыкла. Да, это хозяйство не из худших. Посеяно немного ржи, на первое время хлеба хватит. Вот только картошки совсем нет. Ну, а как без нее обойтись?

— Неплохо, неплохо. Картошку одолжишь в имении. Ты же сам ее сажал? Дадут, как пить дать. Вижу, телегу готовишь. А куда собрался?

— Готовить-то, разрешите доложить, готовлю, а как на ней поедешь? Лошаденки, товарищ майор, нет.

— Да, это действительно веский аргумент. А как же ты, Рашевич, собираешься вести хозяйство без лошади? На чем же ты отправишься на станцию встречать свою благоверную? Пешком, что ли, ее приведешь?

— Несолидно как-то, товарищ майор. Но вот лошади-то у меня и нет.

— А знаешь, что, Рашевич, — улыбнулся майор. Затора понимает, что он уже принял решение, — приходи-ка завтра в Зеленое, явись к капитану Лея и скажи ему, чтобы он выбрал тебе лошадь.

— Как это, товарищ майор? Так ведь капитан прогонит меня ко всем чертям! Я-то знаю, как он трясется над лошадьми.

— А разве ты не будешь трястись над своей лошадью?

— Товарищ майор, я бы эту лошадку на руках…

Таманский раскрывает планшет, чиркает что-то на листке и протягивает Рашевичу.

— А теперь, Рашевич, слушай внимательно. Завтра явишься в Зеленое. Если меня вдруг не застанешь, отдашь эту бумажку нашему интенданту. Выделяем тебе лошадь.

— Товарищ майор! — у Рашевича даже голос дрогнул.

И совсем уже не по-военному он стянул со своей седой головы конфедератку и низко поклонился.

— Не надо, Рашевич, не надо. Не свою отдаю. И одолжения не делаю. Ты заслужил не только лошадь. Пусть тебе сопутствует удача на новом месте. Тебе и твоей семье…

Демобилизованные солдаты селились недалеко от Зеленого, брали хозяйства в Гробле, Дембине, Новой Веси и Гурном. Становились хозяевами воссоединенных с Польшей земель, за которые еще совсем недавно они дрались не на жизнь, а на смерть. Выходили с плугом, косой на те самые поля, которые они собственными руками сначала разминировали, а потом сеяли на них хлеб. Перевозили сюда свои семьи, с нетерпением ожидали их приезда, а некоторые даже женились здесь. И нечему удивляться, ведь за всю войну, за все годы оккупации они истосковались по нормальной, мирной жизни.

В один из дней Родака огорошил его подчиненный и самый близкий друг — Фелек Гожеля. Вернулся как-то вечером, когда Сташек уже лежал в постели. Сел на табуретку, обхватил голову руками, оперся локтями на колени, как будто бы очень устал, а может, напряженно что-то обдумывал. И вдруг ударил фуражкой об пол, встал и заявил изумленному Сташеку:

— Была не была! Женюсь, товарищ старший сержант! Как ты к этому относишься?

— Перестань придуриваться. Лучше потуши свет и ложись спать, поздно уже.

— Не веришь! Будешь первым дружкой. Надеюсь, не откажешься?

— На ком, когда?

— На Зосе, конечно. А когда? Да хоть завтра.

— Но ведь ты еще служишь в армии! А где жить будете?

— Не беспокойтесь, сержант, все уже продумано, только бы майор дал согласие. Мы его тоже хотим пригласить на свадьбу…