Тадеуш Бреза - Валтасаров пир. Лабиринт

И не будет чужим ни для кого. Кто сейчас приедет в Оликсну, тому не понять уже случая с одним нашим товарищем, которого направил сюда союз транспортных рабочих: увидел наш порт, вернее, пустое место и, чтоб не сбежать — а искушение это испытывали, как я говорил, даже самые сознательные, — пошел в ресторан и спустил все деньги: отрезал себе путь к отступлению.

Публика оживилась. В зале долго не прекращался смех. Биркут ждал, пока восстановится тишина. Посмотрел на часы, потом перевел взгляд на сцену, украшенную бело-красными бумажными гирляндами, красными и бело-красными флажками и буковыми ветками.

— Перемены к лучшему налицо. Достались они ценой тяжкого труда и огромного напряжения сил, — продолжал свою речь Биркут. — Руки, нервы, здоровье, умственные способности — все отдавали люди, не щадя себя. Все имена перечислить невозможно. Но нельзя не упомянуть в сегодняшнем выступлении тех, о ком весь порт говорит со вчерашнего дня. Думаю, никто не станет возражать, если я назову здесь боцмана товарища Чечугу, моториста товарища Будзеевского, плотника товарища Сасина, старшего матроса товарища Цируса, матроса товарища Чоску. Это они вчера вернулись, отбуксировав в гдыньский док землечерпалку, которую подняли со дна в нашем порту. Вы знаете, что хуже всего обстоят в Оликсне дела с очисткой дна. На побережье вообще не хватает землечерпалок. Каждый порт всеми правдами и неправдами старается их раздобыть. А про наш что же говорить: при нашем заиливании она нам особенно необходима. Поэтому, когда стало ясно, что корпус землечерпалки можно отремонтировать, решили не просто убрать ее оттуда, расчистив фарватер, а обязательно доставить в док. И названные товарищи, невзирая на неожиданную серьезную опасность, возникшую при переходе, с этим заданием справились. Больших повреждений там не было. Всего-навсего дыра в днище, но дыра знатная: метр на метр, а остальное в порядке — и котел и машина. Кстати, и построена она была недавно, перед самой войной, в тридцать восьмом году, — это тоже нас устраивало.

Но по пути все это кажущееся благополучие развеялось. Оказалось, в кингстоне была пробоина. Намертво забитая илом и глиной, она до поры до времени воды не пропускала. В море сначала была небольшая зыбь, но потом начался норд-вест, пошла сильная бортовая волна и вымыла набившиеся в пробоину песок и глину. Ночью вахтенный Чоска уловил доносящийся из машинного отделения подозрительный звук. Пошел заглянул: снизу так и бьет вода. Когда через несколько минут прибежали разбуженные Чечуга и Будзеевский, вода была уже по колено. Бросились искать течь и тут же обнаружили. Сначала пошел в ход бушлат Чечуги. Потом притащили впопыхах из рубки одно одеяло, другое — в ожидании, пока Сасин с Цирусом клинья выстругают.

Но тут уже настоящий шторм разыгрался. Работать несподручно, освещения почти никакого: одна «летучая мышь», да и та барахлит — внутрь попала вода. Землечерпалку валит с борта на борт, швыряет их, а в машинном отделении теснота, повернуться негде: трубы да разные приводы. И делать-то можно что-то, когда крен в сторону пробоины, когда она на воде. А ляжет землечерпалка на другой борт, и из пробоины с такой силой бьет, что не подступиться. Наконец готовы были клинья.

Тогда Будзеевский с Сасиным и Чечугой полезли наверх, чтобы помпы подтащить. Стояли они на корме — там под обнаруженное повреждение был подведен пластырь и можно было опасаться течи. Теперь надо было их передвинуть на середину судна. Две помпы, каждая со здоровенного мужика, а палуба ходуном ходит, из-под ног ускользает, волны перекатываются через нее. Это только сказать легко.

— Так целых семнадцать часов они вкалывали, — гремел голос Биркута. — А шторм не прекращался, и страшно мешал работать шквальный ветер — то стихнет, то налетит. Трижды приходилось начинать все сначала: выбивало клинья. Только знай поворачивайся! С того момента, как насосы перетащили, клинья забили, и решили надеть на всякий случай спасательные пояса, полтора часа прошло, а они и оглянуться не успели. Девяносто минут непрерывных усилий, один сплошной рывок!

А потом все сначала. И потом опять. И уж тут только поспевай напеременки воду откачивать. В общем, не позавидуешь! А в довершение всего волны до рубки добрались. В свое время она сильней всего от бомбы пострадала. Перекосило ее, сплющило: живого места не осталось. Перед рейсом мы подлатали ее как могли, досками обшили. Внутри печурку приспособили, койки, матрацы положили, там и запас провизии был. Но волна как стала бить — раз, еще раз, и пять, и десять, и двадцать, — обшивка не выдержала. И все смыло: постели, продовольствие, даже бочку с пресной водой, укрепленную на палубе.