Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

Прямо у входной двери, в коридоре пол прикрылся клеенкой размером метр на полтора, а сверху водрузилась старая простыня. По очереди я отнесла на клеенку каждого из щенков и словами объяснила, чего я, собственно говоря, от них хочу.

В тот же день члены семьи заметили, что щенки при возникающей потребности торопливо бежали в сторону клеенки.

Спали детки рядом со мной: одна под мышкой, другой в изголовье на подушке, а если быть точной, то прямо на моей голове. Каждое мое утро начиналось до восхода солнца, в потемках, одним и тем же. Наян начинал осторожно копошиться носом в моих волосах, а Анфиса придвигалась мордочкой к лицу и приступала к его умыванию. Таким деликатным способом щенки давали понять, что им пора есть.

Обычно я поднималась, не теряя ни секунды. Бывали дни, когда сильно уставала на работе и дома, поэтому никак не могла проснуться. Тогда меня будил супруг. Его зычный, не терпящий возражения голос поднял бы мертвого. От него я подскакивала, как ошпаренная, и судорожно соображала: «Кто я, где нахожусь, какой год, чего от меня хотят?»

Как-то раз, разбудив меня своим дежурным, приказным тоном, супруг затем с умилением рассказал о только что увиденном им. Он проснулся и по обыкновению, не включая свет, открыл дверь из зала в прихожую, чтобы через ту пройти в кухню. В потемках, посреди прихожей муж разглядел сидящих щенков. Свет луны, льющийся высоко из окна кухни, проложил в прихожей лунную дорожку. Ее сияние выхватывало на полу два щенячьих тельца, которые прижимались друг к дружке.

Щенки сонно рассматривали таинственный свет под своими лапками. Наверняка детки уже предпринимали попытки разбудить кормилицу, но потерпели неудачу. Голодные и беспризорные, одни в лунном сиянии, ярко отражавшемся от паркетного лака, они утешались теплом друг друга.

Мне стало стыдно. С тех пор я не просыпала утренние кормления — моментально откликалась на тактичные намеки щенков по поводу завтрака.

Когда щенкам исполнилось три месяца, я приучила их к горшку. При возникающей необходимости они звали меня к клеенке в прихожей и ждали, чтобы я подставила горшок. Большое им за это спасибо!

Щенки не переставали удивлять домашних понятливостью, покладистостью, аккуратностью и чистоплотностью. В отличие от своей мамаши, они старались угождать нам и не быть в тягость. Иными словами, умом и характером малыши выдались в отца. Сармат не подвел!

Игры щенков изменились. Вместо былых кувырканий в обнимку, теперь они вставали друг перед другом в угрожающие позы, рычали и кидались в драку. Анфиса время от времени принималась безжалостно жевать ухо Наяна, а тот лишь негромко плакал.

Когда же Наян — единожды! — куснул Анфису, она зашлась таким звонким воплем, что сбежалась вся семья. Впредь брат сестру берег и терпеливо сносил ее издевательства. Наян жалел и любил Анфису больше всего на свете. Он без тени сомнения поддавался на любые ее провокации. С радостью наступал на одни и те же грабли, лишь бы быть рядом с сестрой. Когда она в очередной раз вцеплялась ему в ухо, пищал, прося пощады. А мог бы как следует потрепать нахалку. Но Наян был истинным джентльменом и вдобавок боготворил свою властную сестричку.

Насладившись поражением братца, Анфиса выпускала из зубов его пожеванное ухо и долго, с необычайной нежностью его вылизывала. Наян замирал, как статуя. Глаза его тоже не двигались. В такие минуты он находился под гипнотическим воздействием Анфисы и испытывал блаженство: Наян полагал, что судьба к нему благосклонна, коль подарила такую ласковую и заботливую сестру. Эта мысль не покидала Наяна, ни когда Анфиса терзала острыми зубками его тело, ни когда утаскивала из-под носа лакомый кусочек, ни когда занимала насиженное им место. Он воспринимал сестру исключительно с положительной стороны. Само ее существование было для него куда важнее собственного уха, лакомого куска и излюбленного места, потому что согревало душу и страстно волновало сердце.

Айна принялась чаще посещать кухню — ей было интересно общаться с подросшими детьми. Она ласкала их горячим языком, а затем запрыгивала в кресло. Восседая в нем, Айна часами с высоты своего положения наблюдала за щенками, резвившимися на полу. Наблюдая, она мысленно передавала детям свои познания об окружающем мире, правилах поведения в нем, причинах и следствиях вещей и явлений… и о породе, к которой те имели честь принадлежать. Айна призывала детей достойно пронести по жизни звание «Русской псовой борзой».