Дот проводила их взглядом и покачала головой:
– Гая я люблю, но он все больше начинает походить на отца, – шепнула она Сабине. – Иной раз так и тянет дать ему хороший подзатыльник!
– А его отцу тоже так и тянет дать подзатыльник?
Дот вскинула руки как бы в испуге:
– Про это лучше даже не начинать!
– Мне кажется, они славные мальчики.
– Славные и есть. Хорошие ребятки. Го похож на Гая – вашего Гая. Не характером похож, но такой же добрый. Чтоб в его возрасте проявлять доброту – это редкость, чудо. Не стала бы я заводить детей в наши дни. Неспокойно очень в мире. Трудно им будет.
Как будто с тех пор, когда росли дети самой Дот, люди изобрели какие-то новые зверства.
Присев на корточки и роясь в тумбе под раковиной, Дот проговорила что-то невнятное.
– Что?
Она чуть подняла голову, но на Сабину не глядела.
– Гай заговаривал с вами когда-нибудь о детях? – спросила Дот, по-прежнему не поворачиваясь к Сабине. – То есть я, конечно, понимаю, знаю все, но он хотел детей?
Детей он не только не хотел, детей он терпеть не мог. При виде ребенка – в ресторане, в самолете – закатывал глаза. А когда ребенок попадался им на улице, крепко сжимал локоть Сабины и выразительно шептал: «Ну, по крайней мере, от такого счастья мы избавлены!» Он глумился над родительством так злобно, так неустанно, что в те годы, когда Сабина, как ей казалось, хотела ребенка, она не осмеливалась сказать об этом. Молчала и, прикусив язык, ждала, пока желание не прошло. Но, когда годы спустя ребенка захотел Фан, шутки прекратились. «Когда твой – это совсем другое дело», – объяснял Парсифаль внезапно произошедшую в нем перемену. Говорили и об усыновлении, и о суррогатном материнстве. Рассматривалась даже кандидатура Сабины, и она, зная, что для нее это было бы катастрофой, все же ухватилась за идею. Но вскоре Фану сделали анализ крови, и больше о ребенке никто не упоминал.
– Нет, – ответила Сабина. – Детей он не хотел.
Дот вынырнула из-под раковины с картофелинами в обеих руках.
– Наверное, это моя вина. Он боялся стать таким родителем, как мы. Но он был бы отличным отцом. Если судить по тому, как он к сестре относился. В нем было это запрятано. Жаль, что не проявилось. – Она взглянула на Сабину, пораженная внезапной догадкой: – Вот почему ты так и не родила. Ты все его ждала.
– Нет. – Сабина взяла из ее рук картофелины. – Я тоже детей не хотела.
– Не верю я тебе!
– А насколько мальчики в курсе насчет Парсифаля? – спросила Сабина, успевшая заразиться феттерсовской семейной тягой к стремлению все расставить по местам.
Дот принялась чистить картошку. Руками округлыми и белыми, как картофелины.
– Они знают, как это случилось с Альбертом. Это же у нас чем-то вроде местного предания стало. Невозможно жить в Аллайансе и не слышать! Даже если б они каким-то чудом не узнали в школе, так с их папаши, когда он с Китти ругается, станется заорать, что, мол, у нее убийцы в родне.
Дот хотела, чтобы прозвучало это непринужденно, но сам звук произносимых слов вызвал горестные воспоминания, и она печально замерла, опустив нож.
– Китти всегда, как могла, боролась с этим. Она рассказала мальчикам, как все было и что Гай невиновен, но его все равно отправили в Лоуэлл. А Лоуэллом мальчиков в детстве пугают. Оправят в Лоуэлл – это угроза страшная, хуже Лоуэлла ничего и быть не может. И, конечно же, им было вполне понятно, почему после Лоуэлла человек бежит из города без оглядки и больше уж сюда ни ногой. Побежишь, когда весь город судачит о тебе! Так что объяснить мальчикам это проблемы не составило.
– Ну а другое объяснить?
Дот быстро взглянула в сторону двери – удостовериться, что мальчики по-прежнему прочно сидят у телевизора, включенного на полную громкость.
– Вот что Гай был геем, мы им так и не сказали. Для Китти это очень больной вопрос. Если уж Говард ее братом-убийцей все время попрекает, то узнай он, что этот брат вдобавок еще и голубой, – все, конец. Не дай бог он узнает. К убийству-то он еще худо-бедно может отнестись с пониманием. Ведь не думаю, что своего старикана Говард так уж шибко любил.
Сабина взглянула на Дот. И опустила на стол руку с картофелиной.
– Ой, да брось ты, – пробормотала Дот. – Знаю, о чем ты думаешь. Что нечего скрывать, кто ты есть на самом деле, что надо быть честным, что Гай был тут честен, ничего не скрывал и всякое такое. Но я вот что тебе скажу: не все так просто, приходится считаться с теми, кто рядом с тобой находится.
Читать дальше