Энн Пэтчетт - Прощальный фокус [litres]

Невозможно работать ассистенткой, не зная механику фокуса. Публику вводит в заблуждение наивный вид помощницы, то, как она в детском восторге открывает рот, когда перчатка на ней вдруг превращается в голубя. Но если не знать, как это делается, то и встать не сумеешь как надо, не повернешься так, чтобы в нужную секунду загородить руку иллюзиониста или свет. Даже если предположить немыслимое, что фокус ассистентке не объясняют, она рано или поздно разгадает его на репетициях. Из уха у тебя появляется яйцо, между грудей возникает кролик, твоя голова отделяется от тела – снова и снова и снова, пока волей-неволей не привыкнешь к этому, как к собственному имени.

Но знать фокус еще не значит уметь его выполнить. И вот этого-то Парсифаль как раз и не понимал, а возможно, из-за болезни или депрессии уже перед самым концом – просто позабыл. Сабина была ходячей энциклопедией магии, живым справочником реквизита, мизансцен и реплик, но фокусником она не была. Большинству людей это искусство недоступно, так же как недоступно искусство воровства или мошенничества. Им стыдно. Обман в их исполнении не выглядит естественным. Внутренне они жаждут разоблачения.

Со стороны кухни раздались звуки – шарканье и затем топотание ботинок. Сабина быстро убрала все в коробку и задвинула ее под кровать. Это же детская игрушка. Ей сорок один год, а чем она занимается? Сидит на полу, катает шарики и мучается угрызениями совести.

– Сабина? – окликнула Дот из коридора. – Ты здесь?

– Я здесь. – Она неуклюже поднялась.

Левая нога совсем затекла. На ходу растирая бедро, Сабина похромала в коридор.

– А какой у меня для тебя сюрприз!

Заглянув в кухню, Сабина увидела там Дот и по бокам ее – по мальчику. Оба рослые, оба – красивые, такие румяные с мороза, что, казалось, только что проснулись и раскраснелись ото сна. Оба были изрядно укутаны: у каждого на шее – клетчатый шерстяной шарф, поверх ковбойки – шерстяной свитер, поверх свитера – пуховая безрукавка, а поверх безрукавки – куртка как у полярника. Руки без варежек, все в цыпках. На старшем – синяя вязаная шапочка. Оба были очень похожи на своего дядю – каким он был, когда Сабина только повстречала его, когда первые увидела, как он вытаскивает кролика из рукава. Чудесные мальчики.

– Это Го, – сказала Дот, небрежно приобняв того, кто был выше и темнее. – А это Гай.

Гай был посветлее и пониже ростом, но лишь оттого, что был на два года младше. Фигура его ясно говорила – в скором времени Гай вытянется и перегонит Го. Когда бабушка приобняла его, мальчик чуть напрягся.

– Ребятки, это ваша тетя Сабина!

– Тетя Сабина? – Она удивилась такому наименованию.

– Ну ты же жена их дяди, так что все правильно. Или тебе больше нравится «миссис Парсифаль»? Ой, надо было тебя сначала спросить.

Сабина задумалась. Нет, «миссис Парсифаль» – это смешно. Так стало быть, «тетя Сабина»?

– Можно «тетя Сабина» или просто «Сабина». – Она шагнула вперед, чтобы пожать мальчикам руки – холодные и на удивление крупные. Ногти у обоих были обгрызены чуть ли не до мяса.

– Здрасте, – сказал Го. (Говард? – предположила Сабина. Интересно, в этой семье есть кто-нибудь, сохранивший свое исконное имя?) Рукопожатие его было робким и неуклюжим, словно мальчику впервые выпал случай так здороваться с женщиной.

– Привет, – сказал Гай. Его рукопожатие было крепче. Мальчик даже на секунду поднял на Сабину глаза, прежде чем вновь уставиться в пол.

– Им просто не терпелось поехать познакомиться с тобой, – заявила Дот, ничуть не смущаясь тем, что ни малейшего нетерпения на лицах мальчиков заметно не было. Правда, может, все они такие в этом возрасте. Сабина позабыла, какими бывают подростки. Она не общалась с ними с тех пор, когда сама была подростком, и даже в то время толком их не понимала. Сейчас Сабине казалось, что она беседует с людьми, чьим языком не владеет. Она с трудом удержалась от того, чтобы заговорить с мальчишками громко, как с глухими.

– Парсифаль, ваш дядя, был бы очень рад с вами познакомиться!

И правда. Такие красавцы. Да еще сыновья Китти. Он был бы в восторге.

– Парсифаль, – повторил Гай. – Мама говорила, что он сменил имя.

– Он был иллюзионистом. Это был его сценический псевдоним. С ним он выступал, а потом стал пользоваться им и в жизни.

Не слишком ли примитивное объяснение? Вообще, что известно этим мальчикам о прошлом? Давно, задолго до вашего рождения, дядя Гай убил вашего дедушку, здесь, в двух футах от места, где вы сейчас стоите.