Рене Карлино - Милая [litres]

– Спокойно, прыгучая кошка, я просто хотел пожелать тебе доброго утра. – Он поцеловал меня за ухом.

– Доброе утро. Почему ты так рано встал?

Он налил себе чашку кофе.

– У меня встреча с Фрэнком.

Повернувшись, я, одетая, как обычно, в спортивные штаны и майку, вспрыгнула на стойку. На Уилле не было ничего, кроме полотенца. Оно низко висело, оставляя открытыми резко очерченные линии внизу живота. Я в изумлении смотрела на него до тех пор, пока не заметила, что он наблюдает за мной. Склонив голову набок, он ухмыльнулся.

– Привет, подружка.

Встряхнув головой, я глубоко втянула в себя воздух.

– Ты сообщишь мне о том, что скажет Фрэнк?

– Безусловно. Следующие пять дней я работаю, но в субботу вечером позволь мне устроить здесь ужин, и тогда мы сможем немного поимпровизировать. Что скажешь?

– Да, давай. – Подойдя ко мне, он встал рядом и провел ладонями по моим бедрам. Глубоко вздохнув, я убрала его ладони.

– Мне нужно принять душ, – прошептала я.

– Как насчет того, чтобы вместе принять ванну? – сказал он, вскинув брови.

С робкой улыбкой я покачала головой.

– Тогда желаю тебе приятно провести день. До скорого. – А потом он поцеловал меня в губы, а я наклонилась и чмокнула его.

– Тебе тоже.

Он снял меня со стойки, а потом шлепнул по мягкому месту. Я возмутилась, притворяясь оскорбленной, в то время как безуспешно пыталась скрыть не сходившую с моего лица улыбку.

В среду днем мне позвонила пьяная от счастья Дженни, проводившая медовый месяц на Косумеле [25] Остров в Карибском море. . Она желала узнать, что сталось с Уиллом после свадьбы, поэтому я обо всем подробно рассказала ей.

– Что? Ты шутишь? С Дастином? О чем, черт побери, думает эта девица? Ладно, по крайней мере, для тебя теперь дверь открыта, можешь бросаться на него. – Она говорила невнятно.

– Не собираюсь я на него бросаться, Дженни. Мы – друзья, и очень близкие. Я хочу, чтобы все так и оставалось… подольше.

– Ладно, подружка, как скажешь. Мы с Тайлером тут пытаемся сделать ребенка, так что готовься стать тетей, – заявила она. На заднем плане был слышен голос Тайлера, требовавшего закругляться.

– Целую вас, ребята. Веселитесь!

В субботу, когда я пришла домой из кафе, Уилл уже готовил. Мою любимую пасту. На стойке я заметила вино. Приглушенно звучала музыка – один из отцовских альбомов Ника Дрейка. Мы сели за стол и начали есть, одновременно делясь новостями за неделю. Когда я сидела с ним вот так, у меня было ощущение, что я дома. У Уилла всегда находились забавные истории из бара, и он охотно делился ими. Я рассказала ему о том, что Дженни и Тайлер собираются сделать ребенка.

– Потрясающе. Они так любят друг друга, – сказал он. Ему это казалось таким же простым, как Дженни и Тайлеру.

– Да, но они встречались всего несколько месяцев, они даже не жили вместе, – возразила я.

– Послушай, моя сестра с мужем прожили десять лет, прежде чем решили завести ребенка. Через три месяца после его рождения они развелись. Никогда не угадаешь. Это прыжок в неизвестность.

– Да брось, – сказала я, криво усмехнувшись.

– Как ты можешь так говорить? Ты не в силах предсказать, как люди поведут себя в определенных ситуациях.

– Причина и следствие. Решения, которые мы принимаем по поводу себя, оказывают самое большое влияние на то, что будет с нами дальше. Твоя сестра должна была заметить симптомы. Возможно, она замечала их и поэтому ждала десять лет, не решаясь родить ребенка. Это не прыжок в неизвестность. Тревожные звоночки появляются задолго до того, как мы совершаем так называемый решительный шаг.

– Твоя теория никуда не годится. Ты считаешь, будто все способны судить того или иного человека. Решительный шаг дает возможность не перекладывать свои проблемы на других потому, что ты сам боишься провала. – В первый раз Уилл серьезно разговаривал со мной о жизни, и, хотя мы говорили не о себе, я понимала, что он намекает на меня.

– Ладно, а о себе что скажешь? Почему ты еще не заключил контракт? – спросила я, вскинув брови.

– Я рад, что ты вспомнила об этом. На следующей неделе я собираюсь пойти в студию, чтобы сделать нарезку для демоверсии. Ты сможешь в четверг наложить ту фортепианную фонограмму, над которой мы работали?

– Да, безусловно, – сказала я. – Вперед, Уилл. Так держать.

Прищурившись, он склонил голову набок. На секунду мне показалось, что я обидела его, а потом он сказал:

– Завтра вечером у меня концерт в «Посадочной площадке», хочешь прийти и сыграть? Он смотрел на меня с надеждой, но был готов к отказу. Я выждала двадцать секунд, прежде чем дать ответ.