Дитер Нолль - Киппенберг

— Если бы только ей дали год времени, — сказал я.

Леман жестом отослал Мерка к пульту, где загорелась контрольная лампочка и одновременно застрекотало пишущее устройство. Он пояснил: определяем последовательность аминокислот для статистических выкладок Боскова. К сожалению, никто из нас не разбирается в этих данных. Если допустить, что Шнайдер ничего не объяснит, считаешь ли ты это уважительной причиной, чтобы пригласить сюда Боскова?

— Если ты на всякий пожарный случай заблаговременно его предупредишь, — отвечал я. — Да, а как обстоит дело со мной? Я вам сегодня еще понадоблюсь или нет?

У Лемана дрогнули уголки губ, опять презрительно, за что он и схлопотал от меня деликатное замечание:

— Может быть, ты наведешь здесь порядок, пока машина занимается сортировкой? А то, куда ни глянь, всюду следы твоего гениального размаха.

Это был прямой намек на феноменальную способность Лемана обращать любой, даже совершенно идеальный порядок в первозданный хаос, устранение которого он передоверял другим. Леман промолчал. Я кивнул и вышел.

В лице Лемана мне достался недурной улов; я похитил его у народного образования, нов качестве учителя его даже представить невозможно. В один прекрасный день он возник, корча гримасы, хотя и не такие отчаянные, как нынче. До него, мол, дошли слухи насчет нашего «Роботрона», вот он и заявил без тени смущения, что, если у нас действительно существует вполне современный, не стесненный узкими рамками одной науки коллектив, а не сплошное профессорское чванство и феодально-иерархическая лестница, тогда — и только тогда — он для нас самый подходящий человек, потому что где вы найдете лучшего, где, я вас спрашиваю?

— Вы не далеко уйдете, — отвечал я ему. — Потому что, во-первых, немецкая профессура никогда не страдала чванством, а во-вторых, при социализме не бывает феодально-иерархических лестниц, и уж тем более не бывает их в науке.

Леман хмыкнул, я улыбнулся, и Лемана зачислили к нам. Мало того, с помощью Ланквица, хотя и не без возни, я затолкал его в аспирантуру, и Леман не моргнув глазом поступил в нее, хотя место в аспирантуре было рассчитано на химика. Ну и что, займемся химией, эка важность. Диссертацию он, разумеется, не написал и по сей день, но зато приобрел достаточную сумму знаний по химии, чтобы стать наилучшей из всех возможных для нас кандидатур, а на то, будет у него степень или нет, Леман плевать хотел с высокой колокольни. Здесь, за пультом ЭВМ, он проявил неслыханные способности и подлинную одержимость.

Его довольно откровенный пессимизм был выражением продуктивного скепсиса, который, несмотря на весь лемановский фанатизм, помог ему невредимо пройти через эпоху повального увлечения ЭВМ. «Нет никаких оснований уповать, — говорил Леман, — что электронная обработка данных поможет разрешить все проблемы нашего общества. Это просто эвфемистическая трепотня». Но зато в Лемане очень скоро выработалось редкостное чутье на использование возможностей ЭВМ в химии.

«Мы еще только учимся, — любил он говорить поначалу. — Мы еще должны научиться жить с ЭВМ. Для нашего института было бы слишком накладно рассматривать ее как гигантский арифмометр, заменяющий столько-то бухгалтеров».

Леман сделал из этого соответствующие выводы вместе с Мерком и целым штабом исследователей и программистов. Он составил собственную библиотеку программ специально для наших нужд, благодаря чему мы перестали зависеть от программного обеспечения, предоставляемого фирмой. То обстоятельство, что наш «Роботрон» имеет весьма скромное быстродействие, уже вызвало в свое время нарекания Харры. Но Леман окрестил подобную критику «трепотней», она безумно его злила, усиливала нервный тик, а главное, по его мнению, не имела никакого отношения к делу. Истинная же проблема заключалась в том, что ЭВМ модели «Роботрон-300» была задумана вовсе не для решения сложных научно-математических задач. Леман же усмотрел в этом вызов и поставил себе целью доказать, что пригодность «Роботрона» для наших целей есть всего лишь вопрос разумного программирования. И наконец: «Кто, скажите на милость, предлагает вам более совершенную машину? Кто? Ну так и молчите».

На сегодняшний день Леман успел проработать у нас пять лет. Сотни ночей провел он в стенах института, питаясь исключительно сосисками и черным кофе, давно уже перешел из стадии обучения в стадию умения, а в его шкафах хранились такие программы для ЭВМ, каких больше не сыскать было во всей республике, — программы, суммировавшие в себе значительные материальные ценности, и потому охранял он их, как дракон — сказочный клад.