Андраш Беркеши - Друзья

Имре задумчиво глядел на апатичного человека, сидевшего перед ним. Если уж у партийного секретаря опустились руки, чего же тогда ждать от других? Заботы минувших лет избороздили лицо Кароя Штайгла глубокими морщинами.

— Ты не поверишь, Имре, как я рад, что ты стал директором, — промолвил Штайгл, и лицо его озарила улыбка.

Имре чувствовал, что слова Кароя идут из глубины души, и это взбодрило его, как аромат доброго вина после тяжелого ужина.

— Если бы ты знал, с каким удовольствием я сюда ехал! — сказал Имре. — Даже представить себе не мог, с чем доведется столкнуться. Честно тебе скажу: трудно поверить, что в Венгрии в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году может быть такое положение на фабрике. Я знал, что придется преодолевать трудности, но на такое не рассчитывал. — Он закурил сигарету. — О дисциплине и речи нет, большинство станков простаивает, грязища кругом непролазная, на складах валяются тонны неиспользованного сырья, накладные расходы огромные, о производительности труда вообще говорить не приходится. Просто ума не приложу, за что хвататься, с чего начинать.

Штайгл кивнул:

— Я тебя понимаю. Только не впадай в панику. Есть тут несколько человек, на которых ты можешь рассчитывать. Конечно, ситуация сложная. Руководство треста проводит свою кадровую политику, не считаясь с нашими интересами. Присылают сюда людей, от которых хотят избавиться.

— А куда же смотрит уездный партийный комитет?

— Тяжело говорить об этом, Имре.

— Говори. Я должен во всем разобраться.

— Понимаешь, я заметил, что некоторые руководители треста состоят в каком-то подозрительном сговоре с партийными секретарями уезда и области. Балинт Чухаи — по согласованию с трестом — пристраивает сюда на хорошие должности своих людей. А в благодарность за это утверждает кандидатуры, которые ему предлагают. Вот и получается, что у нас начальниками цехов и отделов работают люди, имеющие по восемь классов образования.

— Но ведь эта работа требует высокой квалификации, образования! Тут нужны дипломированные специалисты.

— Конечно, конечно. Существуют законы, постановления, однако везде можно найти лазейку. Но и это еще не все. Представь себе, у нас две тысячи рабочих и служащих, у сорока процентов из них нет и восьмилетнего образования. Это получается восемьсот человек. Из них триста семьдесят в возрасте до тридцати пяти лет. И из этого числа восемнадцать человек вообще неграмотные. Можно ли на таких людей надеяться? Что их держит на фабрике? Да ничего. Пришли попытать счастья. А не понравится — дадут деру, только их и видели. Но ты все равно не отчаивайся. Попробуем вместе что-то предпринять. Можешь во всем положиться на меня.

— Спасибо, Карой. Но я должен сначала поговорить с Балинтом.

Через несколько дней Балинт Чухаи пригласил Имре с Евой в гости. Секретарь уездного партийного комитета жил на улице Ференца Ракоци в бывшем доме Шульцера. Фридеш Шульцер до войны был самым богатым торговцем скобяными товарами и одним из виднейших фольксбундовцев. Обоих своих сыновей он благословил на службу в СС. В сорок пятом Шульцера со всей семьей экспроприировали, а его четырехкомнатный благоустроенный дом тогдашние власти предоставили одному из самых активных борцов за коммунистические идеалы Балинту Чухаи. Он поселился там со своей женой Катинкой. Уже десять лет Чухаи возглавлял уездную партийную организацию и являлся членом областного комитета. Ему исполнилось пятьдесят четыре года, и по возрасту он мог уже идти на пенсию, но покой был противен его деятельной натуре. Да и смотрелся он еще молодцом: крепкий, широкоплечий, подтянутый, только шевелюра слегка тронута сединой. В уезде Балинта Чухаи ценили и уважали, считая человеком кристальной честности и строгих правил, чуть ли не пуританином. Катинка, полнотелая, пышущая здоровьем женщина, была на десять лет моложе его. Она руководила кустарно-промысловой артелью кружевниц, любила возиться с молодыми работницами, передавая им свой опыт, и они в ответ питали к милой тете Катинке самую искреннюю симпатию.

Еве сразу понравилась эта приветливая женщина, а когда та показала ей свои рукоделия, знаменитые кружева, в которых были использованы мотивы венгерского фольклора, они сразу нашли общий язык. Имре Давид и Балинт Чухаи тем временем сели за стол. Выпили по рюмке местной черешневой палинки.

— Здорово ты возмужал, Имре. Тебя и не узнать. А расскажи-ка мне о Миклоше Зале. Где он, чем занимается? Вы ведь дружите?