Андраш Беркеши - Друзья

— Потрясающе! — воскликнула Вики, когда он закончил. — Кто бы мог подумать?

— Тебя это не огорчило?

— Какого черта! Наоборот, я очень рада.

— Я предложил Мартону поручить тебе дело Залы. Ты статью читала?

— Да.

— Должен тебе сразу сказать, что в ней нет никаких преувеличений. Кстати, Миклош Зала — друг моего младшего брата. Тебе это надо знать. Вообще говоря, Зала очень неглупый человек, толковый инженер, окончил в Москве институт с отличием. Но Имре сделал большую глупость, пригласив его в Бодайк. Зала — авантюрист по натуре. Ему не дают покоя чужие успехи, поэтому он и мутит воду и на фабрике, и в поселке. Обвинил Ирен Ауэрбах в мошенничестве, раздул целое дело, всех собак на нее повесил. Ты знаешь Ирен?

— Знаю. И очень хорошо к ней отношусь.

— Тогда ты должна знать, что ей пришлось пережить, пока она не встала на ноги.

— Да, Ирен как-то не очень любит рассказывать о своем прошлом.

— Естественно. Кому приятно вспоминать такое? Тебе я могу это доверить. Мы как-никак родственники. Только пусть это останется между нами. Я очень уважаю твоего мужа, но даже ему не говори.

— Ферко, я же не сплетница.

— Знаю. — И Ференц Давид рассказал ей, как Ирен была изнасилована собственным отцом.

— О боже! — ужаснулась Вики. — Неужели такое бывает?

— Бывает, как видишь. Вот поэтому Ирен так ненавидит Залу. Она считает, что мужчина, изнасиловавший несовершеннолетнюю девушку, заслуживает самого сурового наказания.

— Я целиком с ней согласна, — промолвила Вики, потрясенная услышанным.

— А теперь этот человек поливает грязью Ирен, Шани, тетю Ирму, дядю Пали.

Вики вошла в кабинет Балинта Чухаи уже с готовым предложением: исключить Залу из партии и все материалы на него передать в милицию, чтобы возбудить уголовное дело. Еще до прихода Маклари и Имре Давида она высказала Балинту Чухаи свое мнение. Тот внимательно выслушал ее и задумался.

— Здесь надо основательно разобраться, — наконец проговорил он. — Это дело нельзя решать с кондачка. Все-таки Миклош Зала для нас не чужак.

— Ну, знаешь! — вспылила Вики. — Либеральничать с такими людьми, по-моему, преступно. Я тебе откровенно скажу и могу повторить каждому: я не желаю состоять в одной партии с Миклошем Залой. Если вы собираетесь каким-то образом оправдать его, я сама выйду из партии. Честное слово! Сразу подам заявление. Мы же каждый день талдычим о коммунистической морали, о партийной этике. А на деле все наоборот получается. О какой же морали тут вообще может идти речь?

— О господи! — рассмеялся Балинт Чухаи. — Сколько страсти! — Он взял женщину за плечи. — Пойми, Вики, здесь, в Бодайке, жизнь намного сложнее, чем тебе кажется. Между нами говоря, я не очень-то верю в эту историю с изнасилованием. Я знаю Залу, можно сказать, с рождения. Хорошо знал его родителей… Не мог он такого сделать. Мне кажется. Конечно, я могу и ошибаться…

Как раз в это время пришли Имре Давид и Маклари. У Имре было отвратительное настроение. Все-таки лучше было бы Миклошу уехать в Мохач. Неужели так и не удастся его уговорить? Имре вспомнил, как радовалась Тереза в тот вечер, когда он сказал ей о возможности переезда в Мохач как о единственном выходе из положения.

— Ну что ж, — промолвил Чухаи, покосившись на дремавшего в кресле Игнаца Авара, — давайте приступим к делу. — Авар открыл глаза. — Товарищи, — продолжал Чухаи, — областной комитет уполномочил нас проверить факты, изложенные в статье, которая опубликована в «Народной газете». Речь идет о Миклоше Зале. В тресте эта статья вызвала большой резонанс. Трудящиеся требуют от нас досконального расследования.

Имре сморщился. Опять перебор. Как это характерно для Чухаи. «Большой резонанс…» Где? Кто, кроме Каплара, читал эту статью? И что значит — «трудящиеся требуют»? Каплар требует. Черт побери, когда же мы избавимся от этой страсти к преувеличениям?

А Чухаи тем временем продолжал:

— По поручению генерального директора треста Каплара к нам приехал товарищ Маклари. Он уже третий день в Бодайке. Побеседовал со многими. Давайте послушаем его.

Имре Давид поднял руку, попросил слова. Для более полного ознакомления присутствующих с этим делом хотелось бы уточнить некоторые моменты. Прежде всего, очень жаль, что здесь нет его брата, которому не мешало бы прислушаться к мнению общественности. Лично он, Имре Давид, считает тон статьи возмутительным и подстрекательским. Чувствуется, что автор задался целью ошельмовать Миклоша Залу. Подобный тон недопустим в газете, называющей себя органом коммунистической партии. Это о статье в целом. Теперь о частностях. Статья содержит много неточностей и явных подтасовок, на что он непременно укажет в своем опровержении. Во-первых, отец Залы действительно был героем освободительной борьбы, не раз подвергался пыткам и принял мученическую смерть от рук палачей. Сомневаться в этом по крайней мере безнравственно. Эта личность ничуть не меньшая многих из тех, чьими именами названы улицы. Во-вторых, что касается довоенного периода в жизни Миклоша. В то время их обоих, и Имре и Миклоша, привлек к партийной работе не кто иной, как Балинт Чухаи. И если то, что они совершили по приказу Чухаи, было всего лишь «детской шалостью», то кто же в этом виноват? Они-то ведь всей душой верили, что покушение на фольксбундовцев вовсе не детская шалость, а героический поступок, связанный с опасностью для жизни. И как это понимать, что Миклош «по ошибке попал в немецкий концлагерь»? И по какому праву Вебер, Ференц Давид и другие берут на себя смелость ставить под сомнение безупречное прошлое человека и лить ему на голову помои? Он сам видел, как Миклоша допрашивали и каким подвергали пыткам. А много ли в поселке и в уезде найдется людей, которые тогда отважились бороться против нацистов? Теперь-то на словах они все храбрецы. А поглядеть бы на них в те времена!