Андраш Беркеши - Друзья

— Мне кажется, она права, — заметил Маклари. — На этом месте что-нибудь построили.

— Кузнечный цех, — ответил Имре. — Взяли старую кузницу Реже Коллера, расширили, пристроили несколько помещений. — Он повернулся к Миклошу. — Но участок принадлежит тебе. По наследству. И ты в любое время можешь потребовать за него денежную компенсацию.

— Проклятье, мне как-то и в голову не приходило, — сказал Миклош и тут же подумал, что как раз этим он сможет удержать Терезу в Бодайке. Пусть возьмет это дело в свои руки.

Вошла Анико. На ней был короткий халатик, едва прикрывавший панталоны, вместо чулок — полосатые гольфы.

Имре Давид познакомил ее с Маклари, объяснил, кто он и зачем приехал. Анико робко села на диван и заерзала, стараясь оправить халатик, чтобы не очень выглядывали панталоны, но это ей никак не удавалось. Она не ожидала, что все случится так быстро, что уже сегодня ей придется давать показания против Залы. К чему весь этот цирк? Она не осмеливалась даже взглянуть на него. Вчера вечером тетя Ирма в присутствии Вебера сказала ей, что никаких допросов и вообще ничего подобного никто устраивать не будет. Якобы, как только появится статья в газете, товарищ инженер от стыда носа на улицу не высунет. Потом приехали Иренка с Ференцем Давидом. Ирен была взволнована, обняла девушку, расцеловала, называя ее бедной сиротинушкой. Анико прослезилась, почувствовала себя неловко и подумала: хорошо бы поведать Иренке всю правду, что Зала тут ни при чем, пусть бы она научила, что теперь делать. Но это был мимолетный порыв. Когда они сели за стол, Ирен сказала, что Анико обязана заявить на Залу, потому что этому мерзкому развратнику место за решеткой. Вебер с одобрением отнесся к словам Ирен, но Ференц Давид возразил: не надо, мол, перегибать палку. Потом он отозвал Ирен в сторонку и очень тихо спросил, почему она сама не заявила на своего отца, когда приключилась та история. С глазу на глаз Ференц Давид обращался к Иренке на «ты». Это показалось Анико весьма странным. И какая история могла приключиться с Иренкой?

— Анико, — начал Зала, — вы…

— Подожди, Миклош, — перебил его Маклари. — Это уже мое дело… Анико, посмотрите, пожалуйста, на меня.

Девушка подняла голову. В глазах у нее стояли слезы. «Бедняжка!» — подумал Маклари, испытывая сильное желание погладить ее по голове, вытереть слезы, утешить ласковым словом. Он не знал, что Анико плачет от стыда. Она считала унизительной отведенную ей роль. Может быть, Зала и в самом деле презренный убийца, как утверждает дядя Пали, но ей-то он ничего плохого не сделал, даже, наоборот, помог. «Дочка, — вспомнились ей слова Зоннтага, — когда тебя будут спрашивать, думай только о том, что этот человек убийца. Не забывай, что говорила тетушка Форбат. Миклош Зала — наемный убийца. Он вошел в тюремную камеру и убил ее мужа. Это ей рассказывал господин доктор Бауэр, который все видел. И другие тоже. Из-за этого мать Залы и сбежала из поселка». Сердце Анико окаменело. Она вытерла слезы и вопросительно посмотрела на Маклари.

— Анико, вы читали статью в газете? Вы знаете, о чем я говорю?

— Да, читала.

— Товарищ Зала утверждает, будто все, что там касается вас и его, — сплошная ложь.

— Нет, это правда, — тихо произнесла девушка.

— Хорошо, теперь давайте по порядку. Значит, в прошлом году, когда на фабрике праздновали седьмое ноября, Зала начал к вам приставать.

— Да.

— Анико, я даже не танцевал с вами. О каких приставаниях может идти речь?

— Вы сами знаете, — потупилась девушка.

— А почему вы не смотрите мне в глаза?

— Потому что не хочу.

— Я этому не удивляюсь, — сочувственно произнес Маклари, покосившись на Миклоша.

— Чего от вас хотел Зала? — спросил Имре Давид.

— А чего мужчина хочет от женщины? Чтобы я стала его любовницей. Еще говорил, что, если я очень захочу, он разведется с женой.

— Когда он это говорил? — поинтересовался Маклари.

— Когда мы ходили в «Синий журавль». Третьего… Да-да, точно. В пятницу.

— Во сколько вы туда пошли?

— Да к вечеру. Наверно, около семи. Я целый день не ела. А он заказывал только выпивку. Ну, я и опьянела. Помню только, что мы оказались в моей комнате. Он начал меня раздевать… — Анико снова заплакала. — Запер дверь на задвижку…

— О господи! — вымолвил Зала. — Вы спятили, Анико.

— У меня есть свидетели, — проговорила девушка, захлебываясь от рыданий. — Тетя Ирма и дядя Пали.

Маклари встал, погладил ее по голове:

— Успокойтесь, Анико. Все, что вы сказали, я запишу в протокол. Вы прочтете и, если не будет замечаний, подпишете. Я думаю, это дело… — Он осекся и не стал договаривать начатую фразу. Дальнейшее ее уже не касается. Матяш Маклари, этот много испытавший и достаточно настрадавшийся за свою жизнь человек, полностью оказался под воздействием рассказа Анико, поверил ее слезам, поверил каждому слову. Да и как было не поверить? Разве доведенный до отчаяния, ожесточившийся неудачник не мог изнасиловать эту жаждавшую любви наивную сироту?