Андраш Беркеши - Друзья

— Я разговаривал с Пиштой Дороги, директором фабрики в Мохаче. Позвонил ему на квартиру, рассказал все как есть, без утайки. Пишта сказал, что он знает Миклоша и с удовольствием взял бы его к себе. — Маклари выпустил облако дыма. — Я думаю, для Миклоша это был бы наилучший выход из положения.

Имре Давид сощурился, словно от яркого света.

— Скажи, Матяш, а ты хорошо осведомлен о наших делах?

— Ну как же, как же! Я знаю, что вы получили звание передового предприятия. Каплар вчера разговаривал с госсекретарем [31] В описываемый период такая должность имелась в каждом министерстве. Аналогична должности заместителя министра. , договорились, что он приедет и лично вручит вам награды. Естественно, будут с телевидения. Все же такое событие в жизни области!

Имре откинулся назад.

— Выпьешь чего-нибудь?

Когда они выпили по рюмке палинки, Имре сказал:

— Матяш, я не то имел в виду. Не награждение и не празднество.

— А что же?

— Жульничество. — И он рассказал об афере, которую раскрыл Миклош. Показал и его докладную. Маклари внимательно прочел бумагу.

— И что же? — спросил он. — Ты думаешь, эти дела взаимосвязаны?

— Матяш, — сказал Имре, — пойми меня правильно. Мы с Миклошем вместе росли, в его семье я стал коммунистом. Я знаю его, как свои пять пальцев. Миклош всегда трезво смотрел на вещи и говорил то, что думает. А это многим не по душе. И, оглядываясь на прошлое, я должен заметить, что он в отличие от меня во всех ситуациях оставался реалистом. Ты статью в газете читал?

— Да.

— Скажу тебе откровенно, и брату я уже говорил, что ничего более пакостного мне давно не доводилось читать. То, что там написано об отце Миклоша, просто возмутительно. Он был настоящим борцом за справедливость и принял великие муки за свои убеждения. В конце концов его казнили по приговору трибунала, потому что он вел на фронте антивоенную пропаганду. А этот мерзавец Вебер пишет, что он якобы пропал без вести… Ну а наше покушение на фольксбундовцев называет детской шалостью. Ему и невдомек, что эту шалость мы совершили по приказу партийного руководства и дымовые шашки нам вручил Балинт Чухаи. И Миклош не по ошибке попал в Шопрокенхиду, а потом и в Маутхаузен, а потому, что молчал на допросах и никого не выдал. Я видел его избитого до полусмерти, а он видел, что сделали со мной. Форбат и его банда хорошо знали свое дело. Но самое постыдное и возмутительное, что все это появилось в газете, которая называет себя органом компартии. И эту газету редактирует мой брат Ференц Давид. — У него пересохло горло, он выпил стакан тоника. — Единственное, что меня смущает, — история с Анико Хайду.

— Так все же мог он изнасиловать девушку или нет? Как по-твоему?

Имре Давид развел руками:

— Матяш, я могу сказать только одно: Миклош, когда напьется, просто невыносим. Я дважды видел его пьяным. Зрелище не из самых приятных. Он становится агрессивным, теряет контроль над собой, и я не поручусь, что в таком виде он не может наброситься на женщину. К тому же у него нелады с женой. И вот мне что еще непонятно. Анонимные письма в редакцию пошли несколько месяцев назад. Тогда мы еще не знали о творящихся на фабрике махинациях. Значит, нельзя утверждать, что злоумышленники хотят отомстить ему за разоблачение. У меня сейчас трудное положение. Уездное начальство и слышать не хочет, чтобы мы отказались от награждения. Вообще-то меня это радует, поскольку деньги нужны. Жена задолжала крупную сумму, которую надо срочно вернуть. И в то же время я чувствую себя не в своей тарелке, понимая, что из-за этого проклятого долга готов покрыть мошенников. Хотя дело тут не только во мне. Рабочие тоже рассчитывают на премию. Они ее честно заработали. Реже Борбаш как-то сказал Чухаи, что, если понадобится, он спрячет все концы в воду. Короче говоря, все настолько запуталось… — Он закурил сигарету. — Матяш, я согласен с тобой. Пусть Миклош едет в Мохач.

Вошла Юлия, неся на подносе кофе. Имре Давид не просил ее об этом, но она хорошо знала своего начальника, знала, что после палинки он привык пить кофе.

— Товарищ Давид, — тихо проговорила она, поставив чашки на стол, — вас уже целый час ждет Миклош Зала. Что ему сказать?

Имре взглянул на Маклари. Тот медленно размешивал в чашке сахар.

— Пусть войдет, — ответил он за Имре.

У девушки явно отлегло от сердца, в глазах сверкнула радость.

— Принесите, пожалуйста, еще одну рюмку, — сказал Имре Давид. — И кофе тоже.