Андраш Беркеши - Друзья

Тереза уставилась куда-то в угол кабинета и долго сидела молча, погруженная в свои мысли. Потом тяжело вздохнула:

— Все равно ничего хорошего из этого не получится. Неужели ты не замечаешь, как тебя здесь ненавидят? Миклош, — умоляющим тоном произнесла она, — давай бросим этот чертов Бодайк и вернемся в Будапешт.

Миклош не успел ответить, потому что в этот самый момент дверь открылась и вошел Бела Земак:

— Добрый день, Тереза.

— Здравствуйте, Бела.

Земак с мрачным видом приблизился к столу:

— Шеф, вы читали сегодняшнюю «Народную газету»?

— Еще нет.

— Прочтите. — Земак достал из кармана свернутую газету. — Здесь о вас написано. Опозорили так, что дальше некуда. Ни стыда ни совести у этих людей.

Миклош взял газету, разложил ее на столе. Тереза подошла и из-за плеча мужа тоже начала читать статью. Уже от подзаголовков, выделенных жирным шрифтом, ей едва не стало дурно:

«Феодальные бесчинства инженера на текстильной фабрике в Бодайке. Избит старый рабочий. Инженер с преступным умыслом напоил до бесчувствия несовершеннолетнюю А. Х. Редакция ведет расследование. Генеральный директор треста Генрих Каплар заявил: если подтвердится факт насилия, дирекция потребует возбудить уголовное дело».

Тереза заплакала.

— Вот видишь… — проговорила она, задыхаясь от рыданий. — Я знала, что этим кончится. А ты все надеялся на Имре. Вот чего стоит ваша дружба. Без его ведома эту статью не напечатали бы…

Миклош поднял на нее взгляд. Лицо его окаменело.

— Нет, Имре не знал об этом, — решительно сказал он. — Подожди, дай дочитать. — И он снова углубился в газету.

«…Встречаются еще отдельные коммунисты, считающие, что именно они олицетворяют партию в наших условиях. И эти люди, опьяненные сознанием своей исключительности, мыслят и действуют как феодалы, считая себя хозяевами уезда, области и всей страны. К таким людям принадлежит и инженер Миклош Зала, который и в сорок пятом — сорок шестом годах допускал грубейшие нарушения социалистической законности. Но то, что в годы культа считалось нормой, в наше время не может оставаться безнаказанным. Если раньше в награду за подобные дела посылали учиться в Москву на пять лет, то теперь посылают на те же пять лет в места заключения. Мы вовсе не призываем сажать Миклоша Залу в тюрьму. Решение таких вопросов не входит в нашу компетенцию. Но что же случилось на текстильной фабрике? Зачем приехал в Бодайк Миклош Зала?»

Затем Вебер, извращая факты, описывал, как Зала обхаживал несовершеннолетнюю А. Х., как напоил ее в «Синем журавле» и устроил там скандал, как затем проводил ее до дома и там, несмотря на протесты пожилой домохозяйки, заперся с девушкой в комнате. Что он делал с несовершеннолетней А. Х. в запертой комнате, выяснится в ходе расследования… Затем приводились жалобы работниц. Некоторые из них утверждали, что Зала несколько раз врывался в душевую, когда они там мылись.

У Миклоша закружилась голова от прочитанного. Боже милостивый, как он сумеет доказать, что ничего этого не было и Пала Зоннтага он не избивал? Особенно его возмутило заявление Каплара, который сказал, что Миклош Зала вынужден был уйти с прежнего места работы из-за своей неуживчивости. Якобы он считал всех окружающих негодяями, реакционерами, неблагонадежными элементами, а подобное необоснованное наклеивание ярлыков выглядит в семидесятом году анахронизмом и является оскорбительным для человеческого достоинства… Эта статья на трех колонках заканчивалась почтительным упоминанием об отце Миклоша Залы, который в период Советской республики был красноармейцем, затем многие годы провел в тюрьмах, а впоследствии пропал без вести на полях сражений второй мировой войны.

«Никто не отрицает, — писал далее Вебер, — что Миклош Зала с детства включился в подпольное коммунистическое движение, что за какую-то детскую шалость был арестован жандармами, а потом вследствие какой-то ошибки попал в Маутхаузен. Да, это неоспоримые факты. Но они не дают ему права видеть в каждом убийцу своего отца, тем более что тот исчез при невыясненных обстоятельствах и сам факт его гибели не установлен».

— Ну и ну! — покачал головой Миклош Зала. — Никогда не читал столько вранья за один раз.

Тереза поглядела на мужа:

— И после этого ты намереваешься здесь остаться?

Миклош подумал немного, потом решительно произнес:

— Сейчас нам уже просто необходимо остаться. Иначе не смыть этого позора.