Остин Сигмунд-Брока - Сказать по правде

Нажав «Отправить», я снова начинаю бежать. В такие времена я мечтаю жить с отцом. Однако он четко дал понять, что думает по этому поводу. Юридически он признает меня своей дочерью, но в его жизни нет места для такого рода отношений. Он дал мне понять свои твердые границы, когда мне было шесть, и я спросила, поедет ли он с нами в Диснейленд на мой день рождения. Он сказал, что слишком занят для такого.

Я никогда не забуду его точную формулировку: «Такое» . Как будто все, что его дочь хотела, на что надеялась, в чем нуждалась, можно мимоходом сжать в «такое» и отмести.

Только став старше, я узнала, что «занят» – это не выдуманное оправдание. Он управляет фондом венчурного капитала в Филадельфии, в котором работает со всемирным портфолио инвестиций в технологию. Он окончил Уортон в числе лучших на курсе, и его фирма инвестирует в две сотни компаний с биржевой стоимостью в триллион долларов. В этом семестре я выбрала курс «Экономика на предпринимательском рынке», чтобы летом претендовать на стажировку в его фирме. Хотя работать с отцом – не то же самое, что жить с ним, но хоть что-то. Это шанс последовать по его стопам, и, надеюсь, в направлении такого же успеха. Это приведет меня в его мир, если не в его жизнь.

Я не могу перестать желать этого. Я не наивна – и знаю, что он сволочь. Но другого отца у меня нет. Для матери я всегда буду инструментом по выкачиванию денег из него. Для него же я могу стоить больше. Нужно лишь заслужить его уважение.

Я бегу через перекрестки, мимо припаркованных машин, от Оксфорд до Олимпик. Я знаю дорогу домой наизусть. Наверное, я пробежала по каждому кварталу этого района с тех пор, как шесть лет назад отец переселил нас с мамой в нынешнюю квартиру – когда я пошла в среднюю школу Бомонт. Я пробегаю мимо двух ресторанов мантов, расположенных дверь в дверь; из них просачивается манящий запах. Кто-то нарисовал аэрозолем на стене портрет Сета Роджена, который мечтательно смотрит на кого-то – кажется, это должна быть женщина-Йода. Перед ним делают селфи три девушки.

Усталость приходит, когда я достигаю нарядной корейской баптистской церкви, но я продолжаю бежать. Почти в конце маршрута у меня жужжит телефон, и я резко останавливаюсь, шаркая кроссовками по тротуару. Я открываю почту и вижу сообщение от Челси Виндем – имя мне смутно знакомо. Это одна из личных ассистенток моего отца. Потому что, разумеется, Дэниэль Брайт редко пишет имейлы сам. И никогда – своей дочери.

От: db_asst@brightpartners.com

Кому: c.bright@beaumontprep.edu

Тема: Re: Кэрол

Мистер Брайт сказал, что разберется.

Давление в груди ослабевает.

Вернувшись домой после еще нескольких километров, я обнаруживаю маму за компьютером; глаза у нее красные и опухшие. Хотя она не сняла халат, на экране – объявления о работе.

Мне не нужно спрашивать, что случилось. Я знаю. Отец разобрался . Он позвонил и пригрозил, что не даст денег на квартиру, если она не устроится на работу. Наверное, он сказал, что она жалкая и ей повезло быть достаточно красивой, чтобы провести с ним ночь восемнадцать лет назад. Наверное, он напомнил: как только я покину дом, ей придется разбираться со всем самой, так что лучше надеяться на меня, потому что больше о ней заботиться некому.

Я и раньше это слышала.

– Прости. Не знаю, что со мной не так, – говорит она, когда я прохожу мимо.

Я знаю, что происходит. Каждый раз, когда отец говорит, что ей придется от меня зависеть, мама начинает каяться, чего обычно не делает. Она знает, что если потеряет меня, то потеряет и крышу над головой. В глубине души мне хочется ответить ей какой-нибудь гадостью. Но хватает ума этого не делать.

– Ничего. Просто постарайся, мама, – говорю я из коридора. – Постарайся доказать, что он неправ.

Я вхожу в свою комнату с идеальным порядком, освобождаясь от от маминой неуверенности в жизни. Я не могу ее изменить, не могу все это контролировать. Все, что я могу сделать, – постараться не стать одной из тех, кто сдается перед трудностями. Кто позволяет другим диктовать свои правила.

Я стягиваю футболку, надетую поверх серого спортивного лифчика. Прежде чем кинуть ее в корзину для белья, я замечаю пятно от травы на рукаве и вспоминаю, как упала под дождем на плечо. Со мной бегал Эндрю. Он помог мне подняться, и мы пошли домой шагом, хотя дождь лил как из ведра.

«Ты стерва, Кэмерон Брайт».

Эндрю неправ, и я не стану просто сидеть и надеяться, что он передумает. Я не стану похожей на мать, которая ждет на диване, когда все наладится само собой. Я слишком сильно его хочу и покажу ему, какая я на самом деле. Я все для этого сделаю.