Андрей Гуляшки - Новеллы и повести. Том 1

Весь день и вечер Павел думал о ней, о ее смешном страхе, о замешательстве, которое вызвала поломка велосипеда. Он с удовольствием вспоминал ее лицо мадонны и зеленые глаза. С этой радости первого воспоминания у него обычно и начиналась любовь, быстрее бежала кровь и все его существо трепетало от ощущения бодрой готовности и счастливого предчувствия.

Монахиня привлекала Павла не только загадкой своего облачения.

На следующий день он бросил свой минерал и занялся поисками монахини. Устроил засаду на дороге, ведущей в монастырь, и просидел всю вторую половину дня там, где они расстались накануне. И не обманулся. Обдумав план действий, Павел спрятался в кусты. Монахиня подошла к месту, где чинили велосипед, и неожиданно остановилась. Сейчас лицо ее было оживленно, зеленые глаза излучали мягкий, незнакомый ему свет и на полуоткрытых губах замерла загадочная улыбка. Охваченный самыми дерзкими намерениями, Павел выскочил из своего укрытия и остановился перед ней.

— Вы что-нибудь потеряли? — спросил он ее.

— Нет! — почти крикнула она, вскочила на велосипед и тут же исчезла.

С этого дня Павел стал ее преследовать, сначала только с настойчивостью, а затем с желанием, которое его воображение постепенно распаляло и, наконец, превратило в настоящую страсть.

«Ради нее я мог бы открыть и Атлантиду», — говорил он Коко.

Он еще несколько раз подстерегал ее на дороге, но безуспешно. Едва завидев его, монахиня убегала. А когда, наконец, ему удалось преградить ей дорогу (в буквальном смысле — накидав у поворота камней и веток), она, вся трепеща, воскликнула:

— Пустите меня!

Зеленые глаза глядели на него с ужасом, словно и впрямь перед нею стоял посланец дьявола. Павел подошел к ней и спросил:

— Почему вы бегаете от меня?

Монахиня молчала. Лицо ее окаменело. На нем застыло все то же, уже знакомое ему, выражение мадонны. Не хватало только, чтобы она перекрестилась.

— Вы не должны от меня убегать. Я не хочу! — продолжал он наставнически.

Она произнесла безжизненным голосом:

— Что вам от меня нужно?

Он строго смотрел на нее.

— Я хочу видеть ваши волосы.

К его величайшему изумлению, монахиня внезапно сдернула покрывало и сказала:

— Смотрите!

Черные волосы рассыпались по белой одежде. Всякое сходство с мадонной мгновенно исчезло, неприкрытый вызов горел в зеленых глазах, и вся ее фигура словно сама вдруг осознала свою женственность. Потом она спрятала волосы и ушла.

Павел искал ее повсюду, снова поджидал ее на дороге, но напрасно. Именно то, что она перестала выходить, было для него решающим импульсом, требовавшим найти ее любой ценой. Павел стал о ней расспрашивать. Лавочница сказала, что монахиню зовут Мария и что она принадлежит к одному очень строгому ордену, монастырь которого находится у самой реки. Павел немедленно очутился у монастыря и осаждал его в течение нескольких дней. Посетителей туда не допускали. Все, что он совершал в эти дни, было для него настолько непривычно, что в одно и то же время и поражало и вдохновляло его. Особенно смешно было, когда он взобрался на высокое дерево, чтобы рассмотреть внутреннее расположение монастыря. Все решилось, когда с верхушки дерева он увидел монахиню Марию и безошибочно угадал ее комнату. С этого момента история приобретает средневековый характер, поскольку для того, чтобы встретиться с Марией, ему нужно было перебраться через монастырские стены.

И однажды ночью, словно истинно романтический герой, он спустился босиком на монастырский двор. Было так тихо и таинственно, словно сам господь бог замер, ожидая, что из всего этого выйдет. Никаких угрызений совести Павел не испытывал и потому дерзко зашагал прямо к Марииной келье и тихо постучал. Ожидание длилось бесконечно долго, потом дверь бесшумно приоткрылась и в полумраке показалась Мария. Она была в белой ночной рубашке, с распущенными волосами. Увидев его, она оцепенела, хотя потом клялась, что ждала его и знала, что он явится именно в эту ночь.

Он прикрыл за собой дверь и обнял ее. Одеревеневшее тело ожило. Освобожденное от тяжести рясы, оно рванулось к нему со всей силой своей нагой красоты. Это была ночь настоящего безумия, она беззвучно плакала и беззвучно смеялась, проклинала и благословляла его, называла то демоном, то богом.

Еще затемно оба выбрались из монастырских стен. На ней было тоненькое платье и неудобные мальчишеские ботинки.

Из-за Марии он оставил Еву. Привез бывшую монахиню в Варшаву и с присущим ему легкомыслием как-то вечером их познакомил. Деликатная нежная Ева поняла, что ей нужно сделать. Эта монахиня с лицом, словно высеченным из силы и страсти, заняла ее место. Ева поцеловала Павла и удалилась той же легкой, грациозной походкой, какой когда-то подошла к нему на том балу…