Валентин Блакит - Возвращение на Сааремаа

Поражала «батина» осведомленность, знание фамилий, деталей, будто он только что побывал там. Ребятам достались «хорошие» и «очень приличные», по «батиной» характеристике, подразделения на Сааремаа и Хийумаа. С замиранием сердца ждал своей очереди, лелея в душе надежду, что и ему повезет - достанется что-нибудь «приличное»:

- Младший сержант Бакульчик...

Вскочил, затаив дыхание.

- Двадцать седьмая застава, - «батя», ткнул указкой туда, где от острова Сааремаа, очертанием напоминающего туловище толстого, пузатого кота, брал начало длиннющий хвост полуострова Сырве. - Младшему сержанту Бакульчику, кандидату в члены КПСС, командование поручает чрезвычайно ответственное задание... - Голос полковника приобретал торжественную строгость, что свидетельствовало о важности миссии, возлагаемой на него, коммуниста. - Перед младшим сержантом Бакульчиком ставится следующая задача... - Артистически выдержал паузу. - А именно: сделать из полуанархистской, полуразложившейся шайки, коей сегодня является прожекторный расчет, образцовое воинское подразделение со строгой дисциплиной и еще более строгими и четкими воинскими порядками. Прожекторная станция дислоцируется в довольно крупном по местным меркам населенном пункте. Именно таком, о чем я говорил выше: в деревне имеется всего два мужика - старикашка лет семидясети из бывших белогвардейцев, кстати, русский, осевший здесь после гражданской войны, и психически неполноценный эстонец лет пятидесяти. Такова в общем обстановка. Прожекторный расчет никогда не был на хорошем счету, сегодня - бельмо на глазу отряда и... - Снова сделал много­значительную паузу. - Начальников станции каждые полго­да разжалуем или отдаем под трибунал. За мародерство, мо­ральное разложение, пьянство, грубейшее нарушение воин­ской дисциплины, невыполнение приказов командования...

Жесткие «батины» формулировки били, как обухом, бро­сали в отчаяние. Сжавшись, тупея от страха, обреченно ду­мал: снова штрафная...

- И еще полезная информация, - нагнетал «батя», - за­помни имена: Юта, Лайма, Аманда... Понадобятся. Осталь­ные сам узнаешь... Есть вопросы?

Какие тут могут быть вопросы! Не скажешь, как на граж­данке: «дайте подумать», «посоветоваться», «семейные об­стоятельства», «не могу», «не обеспечу», «предложите что-нибудь попроще»...

Оставлял «батин» кабинет в полном смятении и отчая­нии. Ребята возбужденно обсуждали, радовались своим назначениям, пробовали успокаивать: не падай духом, Миша, может, не так страшен черт, каким его намалевал полковник, но это было слабое утешение. Волком выть хотелось от досады и обиды: за что, за какие грехи?! И может, впервые закралась крамольная мысль: а на кой ляд было соваться перед армией в кандидаты партии? Служил бы, как все, а то все штрафная да штрафная - коммунисты, вперед! Решительно отогнал эту гаденькую, шкурную крамолу, начал рассуждать в полном соответствии со своими убеждениями: а кто, как не коммунисты, должны быть на самых трудных и ответственных участках? Кто, как не коммунисты, обязаны являть везде и во всем при­мер? Партия ведь - авангард народа. Потому в партию и принимаются лучшие из лучших. Нескромно, конечно, считать себя лучшим. Но... Коль тебя приняли, оказали высокое доверие - будь любезен оправдывать. Разве в партию вступал, чтобы иметь выгоду, искать тепленькое место, отсиживаться за чужой спиной? Нет, и еще раз нет, конечно. Чего же тогда распустил слюни? Не паниковать надо, а, как подобает коммунисту, зажать волю в кулак, думать, как наилучшим образом выполнить задание командования.

И на душе немного полегчало...

***

Добираться на заставу предстояло рейсовым автобусом с городской автостанции, что была в пяти минутах ходьбы от штаба. Протянул в окошко проездное требование, кассирша молча выписала билет, сообщив с непри­вычным акцентом, что машина стоит на площадке, отправится в рейс через двадцать минут. Автовокзал был почти пустынен. Автобусик послевоенного выпуска, где водитель не отгорожен от салона и открывает дверь массивным рычагом, стоял в одиночестве на привокзальной площадке. В нем сидело уже человек пять. Занял место подальше сзади, положив рюкзак на сиденье, и вышел коротать время на свежем воздухе.

Пока осматривал территорию, безуспешно пытаясь читать написанные на чужом языке объявления, плакаты, автобусик почти заполнился. Преимущественно женщинами - от старушек до совсем еще девочек. Напуганный «батиными» рассказами, опасался, чтобы не присоседилась какая-нибудь красивая соблазнительница. Старался смотреть на пассажирок как на безликую массу, но это не очень удавалось. На заднем сиденье, посредине, одиноко расположился военный - чернопогонник с шоферскими эмблемами. Поздоровался, намереваясь пересесть к нему рядом, однако тот ответил на его «привет, земеля!» холодно, безразлично, даже недовольно, не проявляя никакого желания к общению. Подумал: странный тип. Чернопогонник безучастно смотрел в одну точку, обхватив ногами засаленный рюкзак с автомобильной коробкой передач и держась рукой за черный набалдашник на конце рычага.