Эрик Нойч - Мир на Востоке

— Может быть, от этого мальчик и вырос таким? — спросила она Ульрику. — Говорят ведь, что первые жизненные впечатления очень много значат для человека. Знаете, он часами рисует героев из детских сказок — Красную Шапочку, Волка. А вон Храброго Портняжку из фанеры выпилил и раскрасил. Но над книжками сидит, сидит, а выучить ничего не может.

Ульрика удивилась. До сих пор она не подозревала о художественных способностях мальчика. Ему обязательно надо помочь. Но и образование какое-то он должен получить. Вероятно, нужно оставить его в седьмом классе еще на год и позаниматься с ним дополнительно. Она уже хотела сказать об этом его матери, но все же решила еще раз посоветоваться со своим предшественником, который осенью перенес тяжелый инфаркт и с тех пор все еще лежал в районной больнице.

Прихватив с собой классный журнал, Ульрика отправилась к нему. Сразу же было видно, насколько тяжело болен этот человек, бледный, лысый, с почти прозрачной кожей на лице. Он был уже ходячим, и они вышли в парк, уселись на нагретую солнцем скамью под соснами. Ульрика хотела выяснить, почему Райнера Гариша, не усвоившего толком программу шестого класса, все-таки перевели в седьмой. Она считала это несомненной педагогической ошибкой. Собственно, ради этого она и проделала неблизкий, с тремя пересадками, путь.

— Мальчик не только совершенно не владеет правилами орфографии и не то что по-русски, по-немецки не в состоянии правильно построить фразу. Хотите, покажу вам его последнюю работу? Можно подумать, что это каракули дошкольника.

— Дорогая коллега, — вздохнул учитель, — все, о чем вы говорите, для меня, конечно, не новость. Но вы должны меня понять. Я ведь всякий раз, и после пятого, и после шестого класса, настаивал на том, чтобы мальчика оставили на второй год. Однако педсовет меня не поддерживал. Во-первых, мне было сказано, что по всей стране ведется кампания по борьбе с второгодниками. Во-вторых, это ребенок из рабочей семьи, и нас могут обвинить в ошибках в социальной политике. И, в-третьих, у нас твердо стоят на том, что, если ученик не усваивает программу, в этом прежде всего виноват учитель. Усвоить учебный материал может всякий, дело лишь в правильной методике. А для того, чтобы отстаивать свою точку зрения, у меня не хватило ни вашей решительности, ни энергии. Да и сердце очень уж донимало.

И он, взглянув на верхушки сосен, осторожно приложил руку к левой стороне груди, а затем стал щупать пульс. Ульрика поняла, что разволновала его, и поспешила проститься.

На ближайшем педсовете она заявила, что этого ученика, ради его же собственной пользы, нельзя переводить в следующий класс. У него просто не хватает способностей, объяснила она. У мальчика есть другие склонности, например, он очень хорошо рисует, но это не может искупить полного незнания основных предметов.

Директор вызвал ее, пригласил и инспектора, чтобы направить неопытного молодого педагога в нужное русло. Она не сдавалась, упрямо отстаивала свою точку зрения. И вот теперь на нее решили нажать через Ахима.

Вернувшись в тот день с работы, он сразу же рассказал Ульрике о своем разговоре.

— Вдруг хватает меня за рукав, прямо посреди коридора, начинает говорить без остановки, в чем-то, не пойму, в чем, тебя обвиняет, брызжет в лицо слюной и бороденку теребит без конца. Очень неприятно. А еще неприятнее, что под конец разговора с ним я понял: тебя обвиняют в том, что ты в своем классе якобы ущемляешь интересы детей рабочих. Они называли сына Лизбет Гариш и Бернда, младшего брата Эриха Хёльсфарта.

— Все это просто ложь и клевета! — У Ульрики от волнения задрожали губы. — Я как раз называла Бернда, чтобы подчеркнуть свою объективность, показать, что я ни в коей мере не считаю детей рабочих более тупыми и неспособными. Ведь Бернд-то уж никак не голубых кровей и не из семьи банкиров, а получает у меня, поскольку того заслуживает, отличные оценки.

— Хорошо, хорошо, — поспешил прервать ее Ахим. — И все же инспектор весьма настойчиво советовал мне убедить тебя вести себя разумно. Я и сам вижу, в каком нервозном состоянии ты последнее время находишься. Ты придаешь мелочам слишком большое значение. Может, тебе и в самом деле надо сквозь пальцы посмотреть, если кто-нибудь из учеников отстал немного?

Ахим не стал рассказывать Ульрике, что Кюнау был свидетелем их разговора с инспектором. Нет уж, хватит ей своих неприятностей.

— Да ты не слушаешь меня! — почти крикнула Ульрика, видя, что Ахим задумался о чем-то другом. — Я вообще удивляюсь твоему внезапному интересу к моей работе. Надо было, чтобы кто-нибудь гадостей про меня наговорил? Разве ты раньше спрашивал, как у меня дела?