Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

– Ни черта корабля нету, Дэви, а раз так, ни черта мы трофеев не захватим, а раз так, вернемся домой нищими, как черт сраный, такими, как нас загребли в этот чертов флот!

Даниэль Сниткер, поглядывающий из-под широких полей шляпы, в переводе не нуждается.

Рен первым вымещает злость на голландце.

– Мы опоздали? Корабль уже ушел?

– Ему не повезло точно так же, как и нам, лейтенант, – урезонивает Пенхалигон.

Сниткер что-то говорит Ховеллу по-голландски, показывая рукой на город.

– Капитан, он говорит, – начинает первый лейтенант, – что, если нас заметили еще вчера вечером, голландцы могли спрятать свой корабль в бухточке вон за той лесистой горкой с пагодой на вершине, к востоку от устья реки…

Пенхалигон чувствует, как воспряла команда.

Затем ему приходит мысль: уж не заманивают ли «Феба» в ловушку?

«Сниткер одурачил губернатора Корнуоллиса рассказами о своем рискованном побеге в Макао…»

– Пойдем дальше, сэр? – спрашивает Рен. – Или спустим шлюпку?

«Мог ли этот тупоумный вахлак осуществить настолько сложный замысел?»

Мастер Уэц кричит от штурвала:

– Бросать якоря, капитан?

Пенхалигон выстраивает вопросы по порядку.

– Погодите пока, мистер Уэц. Мистер Ховелл, спросите, пожалуйста, мистера Сниткера, зачем голландцам прятать от нас корабль, когда мы идем под голландским флагом? Возможно, есть еще какой-то условный сигнал, который мы не подали?

Сниткер отвечает сперва колеблясь, а затем со все большей уверенностью. Ховелл кивает.

– Он говорит, сэр, прошлой осенью, когда уходила «Шенандоа», ни о каких условных сигналах не договаривались. Он считает, их и сейчас нет. Говорит, возможно, управляющий ван Клеф спрятал корабль из предосторожности.

Пенхалигон смотрит на паруса, прикидывая ветер:

– «Феб» дошел бы до бухты за несколько минут, а вот обратно придется идти против ветра, может получиться намного медленнее.

Шпинатно-зеленые волны колышутся среди прибрежных, заросших водорослями камней.

– Лейтенант Ховелл, спросите у мистера Сниткера вот что: предположим, в этом году корабль из Батавии вообще не пришел, из-за войны или кораблекрушения. В таком случае приготовленная для него медь осталась бы на Дэдзиме?

Ховелл переводит вопрос, и Сниткер твердо отвечает: «Ja, ja».

– Кому принадлежит эта медь – Японии или Голландии?

Сниткер отвечает уже не так решительно. Ховелл переводит: в чьей собственности находится медь зависит от того, как прошли переговоры управляющего с властями, а это каждый год бывает по-разному.

В городе и по берегам залива начинают звонить колокола. Сниткер что-то объясняет Ховеллу.

– Колокольный звон означает благодарность местным богам за благополучное прибытие голландского корабля, который везет прибыль для Нагасаки. Можно смело считать, что наша маскировка сработала, капитан.

В сотне ярдов от «Феба» с крутых черных скал срывается в воду баклан.

– Напомните еще раз, как должен действовать на этом этапе голландский корабль.

Сниткер отвечает, жестикулируя и тыкая пальцами.

– Корабль голландской компании, сэр, – переводит Ховелл, – проплыл бы еще полмили мимо береговых укреплений, приветствуя их пушечными залпами с обоих бортов. Затем с корабля спускают шлюпку, а ей навстречу выходят два сампана, принадлежащих Компании. Все три лодки возвращаются к кораблю для выполнения обычных формальностей.

– И скоро ли встречающие отчалят от Дэдзимы?

Ответ сопровождается пожатием плеч.

– Возможно, через полчаса, капитан.

– Для ясности: встречать будут и японские, и голландские официальные лица?

Сниткер отвечает по-английски:

– Японские и голландские, ja .

– Мистер Ховелл, спросите, сколько мечников сопровождают встречающих.

Ответ довольно длинный, и первый лейтенант пару раз что-то уточняет.

– Все чиновники будут с мечами, но это в основном просто знак ранга. Знаете, как сельские сквайры: любят побахвалиться у себя дома, а сами не отличат шпагу от штопальной иглы.

– Если прикажете взять заложников, сэр, – без малейшего стеснения заявляет майор Катлип, – так мы этих мартышек вам прямо к столу подадим.

«Будь проклят Корнуоллис, – думает капитан, – что навязал мне этого остолопа».

– Заложники-голландцы, – говорит Ховелл, – могли бы нам пригодиться, но…

– Один разбитый японский нос на долгие годы лишит нас всякой надежды на заключение договора, – соглашается Пенхалигон. – Да, я знаю, какие они гордецы, уж Кемпфера я читал. Но считаю, риск оправдан. Маскировка не продержится долго, и за неимением более точных и беспристрастных сведений касательно обстановки на берегу…