Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

«Куда подевался Чигвин, – думает капитан, – и где, черт побери, мой кофе?»

Пенхалигон поднимает с пола пресс-папье, и правую лодыжку простреливает боль.

Он щурится на барометр: стрелка прилипла к букве «м» в слове «Переменчиво».

Капитан возвращается к Энгельберту Кемпферу, стремясь распутать нелогичный узел: выражение «всем необходимым» подразумевает, что нужды всех людей одинаковы, между тем как на самом деле то, что необходимо королю, коренным образом отличается от того, что нужно сборщику тростника; нужды вольнодумца – от нужд архиепископа; и потребности самого капитана – от потребностей его дедушки. Он открывает записную книжку и, упираясь покрепче, чтобы не мешала качка, пишет:

«Какой пророк от коммерции в году, скажем, тысяча семисотом, смог бы предвидеть, что когда-нибудь простолюдины будут потреблять чай ведрами и сахар мешками? Какой подданный Вильгельма и Марии смог бы предсказать „потребности“ сегодняшних обывателей в хлопчатобумажных простынях, кофе и шоколаде? Человеческие нужды подвержены влиянию моды; новые потребности вытесняют старые, меняя самое лицо мира…»

Из-за сильной качки трудно писать, но Джон Пенхалигон доволен, и подагра его вновь присмирела. «Золотая жила!» Он достает из секретера зеркальце для бритья. Типу в зеркале сдобные пироги прибавили толстоты, бренди – красноты лица, горе – запавшие глаза, а непогода – лысину, но что может способствовать восстановлению бодрости духа – а также доброго имени – лучше, чем успех?

Он мысленно набрасывает свою первую речь в Вестминстере.

– Как мы помним, – скажет он восхищенным лордам, – как мы помним, мой «Феб» – не пятипалубный линейный корабль с целой батареей гремящих орудий, а скромный фрегат с двадцатью четырьмя восемнадцатифунтовыми пушками. Бизань-мачта треснула в Формозском проливе, снасти поистерлись, паруса истрепались, половина припасов, что мы взяли в форте Корнуоллис, сгнила, а дряхлая помпа сипит, как милорд Фалмут на своей разочарованной шлюхе, и с таким же ничтожным результатом.

Тут вся палата лордов разразится хохотом, а старинный недруг сбежит и забьется в нору, умирать от стыда.

– Но сердце корабля, милорды, – это добрый английский дуб, и в запертые ворота Японии мы постучались со всей решимостью, которой заслуженно славится наша нация.

Тут лорды почтительно затихнут.

– Медь, захваченная нами в тот октябрьский день у вероломных голландцев, – не более чем символ. Истинная добыча и наследие «Феба» – рынок, господа, рынок для продукции ваших фабрик, шахт, плантаций и мануфактур и благодарность Японской империи за то, что мы пробудили ее от феодальной дремоты. Не будет преувеличением сказать, что «Феб» перерисовал заново политическую карту Восточной Азии.

Лорды беспорядочно кивают, восклицая:

– Слушайте! Слушайте!

Лорд-адмирал Пенхалигон продолжает:

– Высокому собранию известны разнообразные орудия, какими История творит перемены: язык дипломата; яд измены; милость монарха; тирания папы…

«Боже правый, – думает Пенхалигон, – отлично сказано. Надо будет потом записать».

– …И для меня – величайшая честь, что в первом году девятнадцатого столетия История выбрала один отважный корабль, Его Величества фрегат «Феб», чтобы открыть двери самой замкнутой империи современного мира – во славу Его Величества и Британской империи!

Тут уж все эти поганцы в париках, все эти виги, тори, независимые, епископы, генералы и адмиралы повскакивают с мест и разразятся громовыми аплодисментами.

– Кап… – за дверью чихает Чигвин, – …тан?

– Я надеюсь, Чигвин, ты не просто так меня побеспокоил, а принес кофе.

В каюту заглядывает молоденький стюард, сын чатемского корабельных дел мастера, согласившегося оставить без внимания весьма неудобный должок.

– Джонс мелет зерна, сэр! Кок черт знает сколько времени возился, плиту не мог растопить.

– Чигвин, я заказывал кофе, а не полную кружку отгово- рок!

– Так точно, сэр! Простите, сэр! Всего пару минут еще… – (На рукаве Чигвина блестит что-то склизкое, словно след от улитки.) – Но тут по правому борту заметили скалы, вот про которые говорил мистер Сниткер, и мистер Ховелл подумал, может, вы захотите посмотреть.

«Что ты напустился на мальчишку?»

– Да, надо бы посмотреть.

– Какие будут указания к обеду, сэр?

– Сегодня со мной обедают лейтенанты и мистер Сниткер, так что…

«Феб» проваливается между двумя волнами, и восстановить равновесие удается не сразу.