Би Фэйюй - Китайский массаж

Раз уж начал, то доводи до конца. Поскольку никто из новых сотрудников не заговаривал о трудовом договоре, то и не будем подписывать. Напротив, Ша Фумин разработал целый свод правил, регламентирующих работу массажного салона. Так что всё просто: единственная связь между всеми сотрудниками и салоном — это правила. По правилам салона у работников были обязанности, ответственность, что абсолютно закономерно. А вот прав у них не было, но права их особо и не заботили. Слепые — «особенный» народ, как бы ни менялась эпоха, а сознание у них древнее, первобытное, допотопное, испокон веков не менявшееся. Раз уж общество не может предоставить им никаких гарантий и никакой вспомогательной структуры и организации, то они вынуждены твёрдо придерживаться одной вещи и при этом непреклонно верить в неё — судьбы. Судьбу нельзя увидеть. Но эта невидимая сила существует, гигантская, накрывающая всех и вся колпаком, всех и вся контролирующая, решающая, определяющая всё на свете вплоть до мелочей. Она так же опасна, как любовь, — стоит только зазеваться, как с размаху впечатаешься в неё передними зубами. Как надо реагировать, если речь о судьбе? Есть только один эффективный и действенный способ, который можно описать единственном словом — мириться. Смирись, смирись и всё.

Но «смирение» это гипотетическое, а так нужно обладать смелой и непреклонной верой в счастливый случай. Нужно научиться относиться ко всему, уповая на авось, чтобы вера эта растаяла и пропитала тебя до костей. Бум-бум-бум. То звонят колокола судьбы. Когда не видишь туч над головой, не стоит заботиться, из какой из них хлынет дождь. Будет дождь — хорошо, не будет — тоже хорошо. Я смирился. Смирился.

Впоследствии ситуация развивалась вполне логично. В период самой тесной дружбы между Ша Фумином и Чжан Цзунци они сидели, поджав ноги, на постели и разговаривали обо всём на свете, не имея друг от друга секретов. Два молодых директора словно бы купались в весеннем ветре. Но разговоры их никогда не касались трудовых договоров для сотрудников. Пару раз эти слова вертелись у Ша Фумина на языке, но он ни с того, ни с сего проглатывал их. Чжан Цзунци такой умный человек, он не может не понимать всю важность этого вопроса, просто он тоже проглатывал. Проглатывать слова вместо того, чтобы сказать их, — природная способность слепцов. Будучи начальником, можно многое проглатывать, но и рядовые сотрудники тоже многое проглатывают. Слепцы обладают первоклассным умением проглатывать, поскольку вдобавок обладают и уникальной способностью переваривать.

А потом стало и вовсе интересно, даже странно. Вопрос о трудовых договорах никто так и не поднял. Трудовые договоры стали для Ша Фумина, Чжан Цзунци и всех сотрудников салона своего рода колодцем, который все вполне осознанно, не сговариваясь, обходили. Хоть Ша Фумина это и не радовало, но он и не отчаивался. В конце концов, кому из директоров хочется подписывать с сотрудниками договоры? Без договоров хорошо — как директор сказал, так и будет. Сказал директор «yes» — значит «да», сказал директор «по» — значит «нет». Когда у тебя только права, а остальное тебя не касается, быть директором намного легче. Это полностью попадает под модное ныне определение «кайфово».

Но тут за дело взялась судьба, показав свой колючий силуэт. Стоило ей появиться, как у людей волосы встали дыбом. Она своей рукой, не оставляющей отпечатков, дотронулась до каждого из сотрудников массажного салона, а потом, скривившись, выбрала Ду Хун и обеими руками упёрлась ей в спину, с грохотом столкнув Ду Хун в тот самый колодец.

Ду Хун упала в колодец. В колодце как раз хватило места. Теперь она внутри него. Ша Фумин даже не слышит шорохов там, внизу. Не слышит никаких попыток выбраться. На самом деле, людям, выбранным судьбой, бороться бесполезно. Ша Фумин почти задыхался. Тишина душила его даже сильнее, чем звук падающего в колодец тела. Колодезная вода надёжно всё скрывает, а глубина придаёт колодцу мрачную темноту. Бедняжка Ду Хун… Девочка моя… Сестрёнка моя… Если бы можно было спасти её, то Ша Фумин зарыл бы колодец. Но как это сделать? Как?!

Неразделённая любовь, горькая, назойливая, острая. В реальности иногда это не так. До того, как Ду Хун получила травму, Ша Фумин каждый раз, думая о ней, не страдал, хотя мысли эти и преследовали его. Он чувствовал себя мягким, а ещё ощущал нежность, застигшую его врасплох, но мягкость и нежность были приятны. Кто сказал, что это не любовь? Его сердце словно нежилось на солнышке, грелось и млело. Однажды Ша Фумин проанализировал имя Ду Хун, что означал каждый слог в отдельности. «Ду» имеет значение «весь, целиком», а «Хун» — это цвет, цвет солнца, красный. То есть имя Ду Хун обозначает, что всё вокруг залито красным цветом. Она солнце. Далёкое, но при этом близкое. Ша Фумин никогда не видел солнца, но по ощущениям хорошо знал, что это. Зимой Ша Фумин больше всего любил понежиться на солнышке, подставив лучам половину тела, чтобы оно погрелось и разомлело.