АlshBetta - Мужчина без чести [СИ]

Наверное, это тот самый момент, когда хочется потерять память. Вплоть до тех ужасающих слов, от которых до сих пор трудно сделать нормальный вдох, от которых болит в груди. Амнезия. Выборочная. По заказу…

— Белла, — голос… опять голос… кажется? Кажется, или забыла закрыть дверь?

Несдержанно застонав, девушка крепче прижимается к унитазу. Никуда она с ним не пойдет.

— Что происходит? — Эдвард отказывается уходить. Краем глаза она видит, что стоит на пороге ванной. И смотрит. Смотрит, черт подери, как ни в чем не бывало!

Безразмерная обида, безразмерное разочарование проходит по телу электрическим разрядом. Едва ли волосы дыбом не становятся от злости и беспомощности. От приговора, что вынес полчаса назад своим «нет»…

Но отвечает, однако с ниоткуда взявшимся безразличием. Пугающим.

— Ничего, — пауза на вдох и попытку подавить новую волну желчи, — не свежая… не свежая курица.

— Курица? — в его голосе что-то изменилось. Что-то важное, что-то основополагающее. Он будто бы сдерживается.

Насилу кивнув, девушка опускает голову, стараясь дышать ровно, глубоко и нечасто. В журнале «Ваше здоровье» было написано, что это помогает.

— А это — ее последствия? — продолжает мужчина. Судя по звукам, делает несколько шагов вперед. Уже у двери. Уже сзади. Чуть слева — чтобы видеть лицо.

Белла стискивает зубы. Еще раз кивает.

«Да уходи же ты отсюда!..»

— Включая тест?

При знакомом слове миссис Каллен вздрагивает. Мурашки табуном проносятся по спине, а тошнота, словно только бы и ждала этого, возвращается. Раз, затем другой.

Эдвард терпеливо ждет сзади, пока она будет в состоянии обернуться. Сглотнув слезы, вцепившись в светлую пластиковую крышку, но обернуться.

Он стоит прямо под лампой, отчего лицо немного затемнено. Оно почти сходно по цвету с кругами под глазами. Только в глазах больше жизни, чем когда-либо за эти дни. Только глаза горят. А ведь полчаса назад в них было лишь пепелище…

Он стоит и смотрит в глаза, не давая ей отвести взгляд и не отводя его сам. Губы сжаты в тонкую полоску, желваки подергиваются. А в руках — тесты. Все пять.

Знает.

— Где ты их нашел?..

— В тумбочке. Ты ведь это хотела мне показать?

«Лучше бы не хотела. Лучше бы не смела даже думать…»

На какое-то мгновенье Белле становится страшно и как никогда хочется рыдать навзрыд. Этого ребенка он не хочет. Он отказался от него. Он не пожелал… и та надуманная ею реакция восторга, счастья, радости, — да чего угодно, лишь бы с улыбкой и блеском в глазах, — всего лишь сказка.

До той ночи он мог обрадоваться.

После нее — нет.

И вперемешку с такими мыслями, вперемешку с окончательным осознанием, все становится на свои законные места. Картина приобретает четкость и ясность. Все дается увидеть в истинном свете. Без ночного покрывала надежд…

Отпускает тошнота и слезы. И даже желание закричать отпускает. Их место с достоинством и честью занимает решимость.

Белла поднимается на ноги, не успев даже удивиться тому, что не надо было ни за что хвататься для опоры. Обоими ладонями, пряча, накрывает живот. Одергивает задравшуюся майку.

И шипит, не скрывая той злости, что чувствует. Не скрывая боли:

— Именно это. Но я не позволю тебе ничего с ним сделать, Эдвард.

Он бежит по коридору, а за ним вдогонку несется черная тень.

Он падает — тень замедляется. Он поднимается — она нагоняет.

Впереди лишь темное пространство с яркими всполохами серого света по стенам. Они будто бы падают из невидимых окон и освещают тот путь, который ему ещё предстоит пройти. Кроваво-красный ковер уходит вдаль. Развернуться — значит столкнуться с тенью лицом к лицу, бежать вперед — бежать в неизвестность. Но выбора у Эдварда нет. Он знает лишь то, что нельзя попасться в страшные когти преследователя. А остальное — неважно.

Вперед, мимо серебряных ваз на постаментах.

Вперед, мимо осколков хрусталя возле стены.

Вперед, под низко свисающим тюлем, кишащим непонятными маленькими жучками.

Вперед. Только вперед.

Его дыхание сбивается, колени подгибаются, а руки, в попытке схватиться за что-то для опоры, дрожат. Эдвард не может бежать, но бежит. С каждым новым шагом переступает через себя, игнорируя то отвратительнейшее чувство, когда сгорает кислород в легких и комьями разрывает глотку новый, пыльный, из коридора, который старается протолкнуться внутрь.