АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Очень красиво… — восхищенно бормочу я.

Колыбельная на мгновенье прерывается.

— Спасибо, красавица, — заботливо подоткнув края одеяла, нашептывает он, продолжая. Целует мои волосы.

… К концу песни, поддавшись искушению и убедившись в том, что видение Джеймса — всего лишь видение, не дожидаясь прихода дурных мыслей снова, засыпаю.

Точно знаю, что я в безопасности, что рядом с Эдвардом и Джерри, какие бы неприятности во сне не случались.

А все остальное на фоне этого убеждения безвозвратно теряется.

— Спокойной ночи…

Он не может остановиться.

Прошло не менее получаса с тех пор, как Белла окончательно заснула, судя по удобной позе и расслабленному, безмятежному лицу, а Эдвард все равно продолжает гладить шелковые каштановые волосы, пахнущие фиалкой. Кажется, если убрать руку — только-только высохшие слезы снова потекут по бледной коже.

Он в состоянии её успокоить. И она ему полностью доверяет.

Сейчас, прижавшись к правому боку, как маленькая девочка, по-детски крепко обхватив руками шею и грудь, она выглядит по-настоящему беззащитной. Такой же, как и Джером, с той лишь маленькой поправкой на возраст.

Эдвард был удивлен. Раньше он видел её кошмар лишь однажды, и тогда показалось, что все не так страшно. По крайней мере, подобной истерики не было. Она перенесла легче.

Но этой ночью…

Мужчина с изумлением глядел на широко распахнутые, полные ужаса глаза, на безостановочные слезы, скупые бормотания о сюжете сна, перемешанные со всхлипами, и отчаянные выкрики. Неужели та Белла, что с неописуемой легкостью отгоняла его страхи, что убеждала в лучшем исходе и утешала, при первой же необходимости появляясь рядом, и та, которая сейчас спит в его объятьях, одна и та же девушка?

Разница поражает.

В стремлении побороть и преодолеть все сомнения и проблемы их с Джеромом, она с удовольствием забывает о себе. Наполненная силами для свершения подвигов во имя кого угодно от собственных воспоминаний девушка убегает, заливаясь слезами, отказываясь остановиться и взглянуть в глаза.

С ними она слабая. И не собирается это опровергать.

Эдвард продолжает свое занятие, с некоторым усилием принуждая пальцы двигаться чуть медленнее — чтобы она не проснулась. Смотрит на такие знакомые черты и чувствует приятное мягкое покалывание где-то внутри. С течением времени ощущение перерастает в тепло. Давно, казалось бы, забытое по отношению не только к женщинам, но и к людям в целом. Помимо Джерома никто и никогда более после его рождения не заставлял испытывать что-то даже отдаленно подобное. Это в принципе было для него недоступно.

В конце концов, не лучшим ли доказательством изменившихся эмоций является колыбельная Эсми, таящаяся под запретом для всех, кроме Джерри? Просьба Беллы «поговорить» тронула его и напомнила про такую же недавнюю от него самого — отказывать совершенно не хотелось.

А мамина песня, как было практическим путем доказано, кого угодно поможет успокоить.

… Впервые он пел для женщины.

Впервые испытывал удовольствие и гордость от того, что она слышит эти священные для его памяти слова…

Мужчина нежно улыбается сам себе, не скрывая радости и не пытаясь отвергнуть неоспоримый факт: он привязался к этому чудному созданию. И, наверное, куда больше, чем следовало, куда больше, чем было возможно, куда больше…

А остались ли вообще после её прихода в их с малышом жизни какие-то границы? Та ловкость, с какой Белла уничтожила их, неописуема. Зная про наказание, зная про его крайнее недовольство ситуацией, зная установленный порядок и кару для нарушителей, не побоялась.

Вернувшийся к Джерому дар речи — её заслуга. Раскрашенная отпечатками рук комнаты — идея, вылившаяся из её задумки. Сам он, улыбающийся — живое доказательство умений девушки.

Неужели можно ещё в чем-то сомневаться? Конечно привязался. Однозначно.

И сегодня нет места никаким другим мыслям. Ни прогнозам, ни мафии, ни прочим проблемам. Это — после. Это — на потом. Успеется.

… Белла вздыхает, немного поворачивая голову — как раз в сторону его пальцев. На губах нет улыбки, но слегка приподнятые уголки подсказывают, что до неё недалеко. Ей нравится.

Эдвард вздыхает следом, тихонько меняя положение тела на простынях. Неслышно усмехается, легонько чмокнув девушку в лоб.

Неужели кто-то посмел причинить ей вред? Так сильно ненавидеть, чтобы истязать до ночных кошмаров? Чтобы отучить есть, пока не разрешат, и научить молчать, пока не велят разговаривать?